Квендель. Книга 2. Время ветра, время волка. Каролина Роннефельдт

в тени, но не капюшона, а длинных темных волос, ниспадавших на лоб. Храфна Штормовое Перо явно знал, как остаться незамеченным, если не желал, чтобы его видели. Но молодой квендель уже заметил, что поблескивал лишь левый глаз мужчины. Вместо другого чернела пустота, как в бездонном колодце. Зловещий незнакомец был одноглазым.

      Карлман чувствовал, что это важный, возможно, важнейший признак. Но, как ни старался, не мог вспомнить, что он об этом слышал и когда, – ужас и само присутствие Храфны не давали мыслить ясно. Квендель снова почувствовал, что его разглядывают. Теперь он знал, что смотрит на него один-единственный глаз, от пристального внимания которого макушка зачесалась, как от прикосновения.

      – Полагаю, у тебя было достаточно времени, чтобы как следует подумать о нас с Синдри, – услышал Карлман низкий голос над собой. – Возможно, пора развеять тень сомнения.

      Мужчина поставил подсвечник и решительно отдернул ближайшую штору. То же он проделал и с остальными, двигаясь от окна к окну, пока в комнате не стало так светло, насколько позволяли сумерки.

      Карлман пристально взглянул на Синдри. Теперь поражали не размеры животного, а его глаза, которые завораживали красотой. Алые искорки в них погасли, и на Карлмана хлынул холодный свет, словно раскаленные угли остыли и превратились в гладко отполированные кусочки льда.

      Кот встал и потянулся, а потом спрыгнул с сундука. Карлман невольно отступил на шаг, когда тот абсолютно бесшумно, с величественной грацией приблизился к нему. Молодой квендель никогда не боялся кошек, но создание со светящимися, будто иней, глазами внушало почти такой же страх, как и одноглазый гость. Синдри пронесся мимо, едва не задев его. Карлман посмотрел на шелковистую, блестящую шерсть, которая казалась чернее, чем у других кошек.

      «Черный, будто ворон, – подумал он. – И уж точно не меньше одного из них». Мысль о воронах пришла ему в голову вовсе не потому, что он стоял в комнате трактира в Вороньей деревне. Между этими птицами и кошачьими глазами была какая-то связь – вот о чем он думал.

      Синдри подошел к человеку и доверчиво потерся о его сапог. Храфна Штормовое Перо наклонился и почесал кота за ушами, а тот потянулся, подставляя голову под ласковую руку. Потом прошествовал дальше по комнате, приблизился к кровати Бульриха и запрыгнул на изножье.

      Храфна приглашающим жестом указал квенделю в том же направлении.

      – Пора будить твоего дядю.

      Карлман выслушал это предложение почти безучастно. «Может, я сам сейчас сплю в кресле рядом с кроватью матушки», – подумал он. Так, видимо, и случилось, потому что молодой квендель вдруг услышал пение: тихое, убаюкивающее и умиротворяющее.

      Однако звучал не голос матери, способной стереть нежной мелодией все горести последних дней. Карлман открыл глаза. Только сейчас он осознал, что уже давно сидит у постели Бульриха, а по другую сторону кровати стоит на коленях высокая фигура одноглазого. Мужчина склонил голову, и его темные пряди, черневшие,