Zомбак. Слава Крох

прости. Я знаю, что не простишь, ведь это я!..

      – Слав, конечно, я тебя прощаю. Успокойся, правда…

      – Почему у тебя такой голос, мам? Ты не хочешь со мной разговаривать? – снова реву, хочу ее оттолкнуть, но мама держит меня сильно. Не выпускает из объятий.

      – Слава, пожалуйста, приди в себя, я уже не знаю, что делать, – хнычет она.

      Последняя фраза окончательно выбивает меня из сна и возвращает в реальность – в комнату Вероники. Мы лежим в ее кровати, она обнимает меня и пытается успокоить, поглаживая по спине, а я мацаю пальцами ее халат, как котенок, словно ищу сиську. Тыкаюсь ей в шею, сдерживаю слезы, хотя мое лицо полностью сырое от них. Стыдно. Вероника все слышала. Это она разговаривала со мной вместо мамы. Поправляю горло кашлем, чтобы что-то сказать в свое оправдание.

      – Ники, мне жаль. Я…

      – Слушай, это нормально, что ты по ней скучаешь. Но твое огроменное чувство вины – ненормально. Ты же сходишь с ума, не можешь спать, – сглатывает слезы Вероника.

      – Больше не повторится.

      – Сон или истерика?

      – Все.

      Вероника хмыкает и поднимается с постели. Подходит к окну и распахивает шторы настежь. На часах шесть утра. Подсвеченная солнцем и с растрепанными золотистыми волосами Ника берет со стула спортивные штаны и ловко впрыгивает в них. Развязывает поясок у халата и оглядывается на меня осуждающе.

      – Не смотрю, – кидаю в ответ на ее взгляд.

      Она поворачивается ко мне спиной и стягивает с себя халат, снова тянется к стулу, на этот раз за лифчиком. У нее молочная, абсолютно идеальная кожа и аккуратная грудь с задорно торчащими сосками. Знаю, что обещал не смотреть, но, пожалуй, такое невозможно. Я наблюдаю, как она помещает грудь в чашечки бюстгальтера, заводит руки за спину и наощупь застегивает крючки. Сверху надевает черную толстовку и забирает волосы в высокий хвост. С легкостью наклоняется и подбирает белые гольфы на полу. Садится на край кровати, чтобы их надеть.

      Несмотря на легкое головокружение и зашкаливающее давление в штанах, ползком подбираюсь к Веронике и обнимаю сзади, кладу голову на ее плечо.

      – Тебя проводить? – уточняю, потому что помню вчерашнюю тусовку.

      – Была бы очень признательна. Вдруг там еще не все разошлись. Они с утра похожи на живых мертвецов, – вздрагивает Ника, вспоминая пьянчуг с бодуна.

      – Окей.

      Мне, как обычно, не нужно искать свои шмотки, я снова уснул в одежде. Поэтому следом за Вероникой подбираюсь к двери. Мы щелкаем замком и выглядываем наружу. Ника пропускает меня первым, а сама на носочках крадется сзади. Я осматриваюсь, оценивая опасность. Прямо по коридору в углу легко можно различить рвотную жижу, которую вчера оставила Вика. В остальном здесь валяются пустые банки от коктейлей и энергетиков, пеперони, слетевшая у кого-то с куска пиццы. Ну и белая слизь. Немного, но наткнуться можно. Иду осторожно, обходя загрязненные места на ковре, чувствую себя проводником, который просто обязан провести оставшуюся в живых к пункту спасения. Не хватает только топора, чтобы в случае