В прощальном письме пятнадцать запятых. Алисса Хини

8.

      – Как скажешь, Арьяша, – слащаво проговорил ты с моей самой ненавистной интонацией и положил две пачки к себе во внутренний карман кофты. – Теперь делай вид, что всё, как обычно, и не выдавай нас.

      – Мне тебе губы чтоли отрезать, чтобы ты прекратил меня так называть? – злобно выдала я, пока ты прятал в своей гигантской и, верно, дорогущей одежонке, ещё и бутылочку колы. – Или можно воспользоваться «спорить»?

      – На это «спорить» не распространяется, – мягко сказал ты, пока мы быстрым, но неподозрительным шагом, старались пройти мимо охранника. – Это что-то вечное и неизменное. Улыбнись.

      – Оdio9, – произнесла я, миновав кассу.

      – Просто с такой формой твоего имени лучше всего подходит «mine»! – ты поскакал вперёд на ближайшую детскую площадку с добытым из магазина вещами.

      – А это словосочетание ненавижу больше всего! – выкрикнула я, побежав следом за тобой.

      Усевшись на скамейку, располагающуюся на аллее рядом с детской площадкой, ты открыл пачку кириешек. Когда я потянулась к ней, ты ловко отвёл её чуть в сторону, а после начал, будто специально, хрустеть громче.

      – А как же твоё «спорим»?! – насмешливо улыбнулся ты, оголив свои идеальные зубы. – Без него вкусностей не получишь!

      – Odio! – воскликнула я снова, обиженно сев на скамейку рядом с тобой.

      – Мне пора выучить это слово, чтобы понимать, когда ты меня обзываешь, – выдал ты, вновь беря из пакета ещё один кусочек.

      – Зачем? Я на португальском говорю абсолютно то же самое, что и на русском, – вымолвила я, пытаясь дотянуться до пачки, но, увы, безуспешно.

      Это не то лето, когда я сильно подросла и стала доставать тебе до подбородка. Тогда я гораздо ниже.

      – Станцуй мне на песке, – произнёс ты, обернувшись к песочнице на детской площадке. – Наш танец босиком.

      Посмотрев на абсолютно пустой квадрат с бортиками, заваленный песком, я, недолго думая, согласилась.

      – Музыку включишь? – лишь спросила я, уже сбрасывая с себя свои разваливающиеся синие кеды.

      Усмехнувшись, ты достал свой новый телефон и заиграла моя знакомая мелодия. Я выскочила на эту поляну и начала выполнять уже знакомые и тебе, и мне движения. В этот песок, хоть его и не должно быть много, я проваливалась. Мои пальцы пропадали под мелкими песчинками, пока я, в ритме танца, пыталась исполнять все движения. Часто моя нога попросту соскальзывала, и, казалось, что в любую секунду, моё движение начнёт играть против меня, нога подвернётся и я упаду на землю, обязательно себе что-то переломав.

      Рано, как говорится.

      К счастью, мелодия подходила к концу, произносились последние строчки и мои страдания завершились.

      Естественно, глупо ожидать, что ты ничего не записывал. Заодно с мелодией на твоём телефоне велась и съёмка. Новая видеозапись с моим танцем, подобная той, что снята в прошлом году, но только теперь с более громким твоим смехом на заднем плане и более корявыми моими движениями, полетела к тебе в альбом.

      – Ты всё ещё его заполняешь? – неприязненно поинтересовалась я, усаживаясь на скамью и отняв у тебя пачку с кириешками. – И как

9

Перевод с португальского: "ненавижу".