Забавушка и Змей Горыныч. Котэ Развратт

тебе, коли пожелаешь того. Прослышал он про твою беду великую, велел своему голубю верному лететь на всех крыльях в твою сторонушку, просить всех братьев его лесных о твоём спасении. Услыхал я его мольбу, приполз к тебе со своей подмогою. Смогу я сгубить князя Владимира тебе ненавистного, коли доверишься ты мне, ягодка сладкая…

      Шипит так, а сам своим язычком двойным мои ножки трогает, будто лизнуть хочет.

      – Как же ты поможешь мне, змей лесной? – спрашиваю я.

      – А ты доверься мне. Раздвинь ножки свои белые, заползу я в лоно твоё девичье, как в норку узкую. Спрячусь там, до поры до времени. Вот поведут тебя к князю Владимиру в опочивальню, достанет уд он свой тугой молодецкий, да натянет тетиву, чтобы стрелу пустить в твоё срамное место, только вонзит в тебя своё жало ненасытное, я его и укушу за самый оселок! – молвит так змей-искуситель, а глаза его, как два рубина драгоценных сверкают.

      Гляжу я на лик своего Родмира, а он всё слабее и слабее становится, вот-вот совсем пропадёт… Сердечко кровью моё обливается, что не увижу я своего любимого, не смогу сохранить для него свою верность девичью! Помню я, учила меня матушка не верить змеям искусителям, да нет у меня выбора никакого. Что огонь, что полымя.

      – А коли я тебя не послушаю, не доверюсь я тебе? – спрашиваю я змея хитрого, только хвостиком он махнул да отвечает:

      – А тогда я укушу тебя, моя девонька красная, погублю навек, моя ягодка сладкая…

      А лай все громче, голоса слышны грозные: вот-вот меня найдут… Что же, делать нечего: раздвигаю я ножки свои белые, подползает змей зелёный к моему лобку, своими язычками его лижет, будто пробует: вкусно ли?

      Обвивает меня кольцами тугими, заползает на моё тело лилейное, к сосцам моим малинкам присасывается, будто молочко из груди тянет… Сладко мне и жарко от ласк змеиных, да держусь я крепко за ветки толстые, чтобы не свалиться с дуба высокого.

      Тянет, тянет соки из меня змей хитрый, хвостиком своим меня по животу ласкает, с моей щёлкой девичьей играет. Вот уже дышать мне тяжко от жара невыносимого, а змей знай по мне ползает, да о кожу мою трётся.

      Вот он подползает к моим губам сахарным, вонзает своё жало раздвоенное мне в уста, впрыскивает свой яд сладкий колдовской мне в душу. Тяжело мне и томно, будто опоили меня вином заморским крепким, голова чугунная, руки-ноги болтаются без воли, меня не слушаются, что плети, пока змей-искуситель моим телом насыщается да играется.

      Вот подползает он к моим вратам девичьим, да суёт туда свою головку изумрудную. Глубже, глубже в меня вонзается, пока весь не пропадает. Чую я, как клубками тугими он во мне сворачивается, ползает да места себе ищет, сладко мне и дивно, будто в пуховых перинках лежу. Сколько годков я жила, а такого не ведала, будто в сад дивный райский попала.