На берегах Южного Буга. Подвиг винницкого подполья. Дмитрий Медведев

я вторгся к вам незваным гостем. Трудная вещь одиночество, да еще в такое время. В Виннице я человек новый.

      – Чего там, – отозвалась из своего угла Екатерина Васильевна, – зашли и – ладно. Добрым гостям всегда рады.

      Опять наступило молчание. Квитко напряженно думал: что же сказала о нем этим людям Ольга? Сказала, что он бывший коммунист, а теперь работает у немцев учителем? Пожалуй, последнее пока опровергать не стоит. Но в общем разговор надо вести в открытую. Только как быть с фамилией? Что ж, очевидно, нужно оставаться Самсоновым.

      – Давайте познакомимся, что ли? Зовут Самсоновым, Трофимом Корнеевичем. Был политработником в Красной Армии. Под Киевом попал в плен. Освободился. Исходил всю Киевщину, Винницу. Теперь вот у вас.

      – Политработником были? – переспросил Борис.

      – Да.

      – А теперь учителем работаете?

      – Да.

      – Что на Киевщине делается?

      – То же, что и у вас.

      – Понятно…

      Борис поднял голову, в упор посмотрел на гостя темными глазами.

      – Много пожгли они там?

      – Порядочно.

      – Расстреливают?

      – Да.

      Самсонов заметил: Борис сжал кулаки так, что побелели косточки в суставах.

      – Жгут, Борис, и расстреливают.

      Подошла Екатерина Васильевна, наклонилась, опершись локтями на стол, приготовилась слушать. Самсонов сказал:

      – Рассказывать, собственно, нечего. У фашистов все и везде одинаково: одна политика, одни приемы.

      – Зачем вы учителем работаете? – неожиданно спросил Борис.

      Екатерина Васильевна недовольно покосилась на сына и, видимо, чтобы избавить гостя от ответа, быстро заговорила сама:

      – Значит, и на Киевщине то же самое. А мы иногда утешались, думали: может, это только у нас… Киевлянам, может, полегче, или где-нибудь на Полтавщине… Видно, все одно.

      Она поджала сухие губы, задумалась. Ольга тяжело вздохнула:

      – Как сон все это.

      – Я таких снов не видел, – бросил Борис.

      – Нет, ты понимаешь, Боря, – Ольга, как вчера во время своей случайной встречи с Самсоновым, заговорила горячо, страстно, с возмущением: – Тетя Катя не верила мне, когда я ей рассказывала про Киев. И правда, не укладывается это в сознании. Значит, это повсюду, в каждом городе. Организованно, по плану…

      – Ладно уж, хватит, – перебила ее Екатерина Васильевна и снова ушла к себе в угол.

      Самсонов все присматривался к ее торопливым движениям. Одернула сына и Ольге не дала договорить. Это хорошо. Ольга слишком доверчива; Борис излишне горяч; кажется, только она одна сознает всю меру опасности. И она, конечно, права, что сердится на Ольгу и на сына: можно ли быть такими легковерными и так откровенно болтать с незнакомым человеком!..

      Постучали во входную дверь. Борис пошел открывать. Вернулся он с мужчиной лет пятидесяти, худощавым, небритым, одетым в старый мешковатый пиджак шинельного сукна, в резиновые сапоги.

      – Знакомьтесь, –