Волки Элм-Пойнта. Мираниса

таинственно поблёскивали багрянцем.

      – Он был живым, когда его цепляли на деревья, – выдал Виктор.

      Джой медленно кивнул. Плацтер уловил, как шериф нахмурился ещё сильнее, а позади умолкли понятые с Бекки. Волна холода обуяла грудь, но лёгкие вдруг обжёг гнев, неясный и неуправляемый. Он саднил горло, и каждый вздох, казалось бы, давался всё тяжелее. Впереди вновь мелькнуло покоящееся лицо Медвежонка-Джеки. Черты беспомощного дитя напомнили Плацтеру кое-кого дорого, но давным-давно позабытого, и сердце невольно сжалось в злости.

      – Чушь какая, – безнадёжно уронил Менхейм. – Разве человек способен на такое?

      – Это был не человек, – холодно ответил Виктор.

      – Тут не соглашусь, – встрял Джой. – Эти рваные раны на груди и брюхе – на краях разрыва видны формы зубов. Человеческих. Видите?

      Он аккуратно приподнял лоскут кожи и провёл кончиком пальца вдоль её краёв. Виктор силился смотреть на лицо жертвы, но взгляд то и дело уносило в сторону.

      – Какие аккуратные надрезы. Будто хирургическим ножом орудовали, – заметил детектив.

      – Да с него будто шкуру сняли! Как с животного, – парировал шериф.

      Лишь украдкой слух Виктора уловил настойчивый звон церковного колокола, который изначально был принят за неясную лесную трель. Но благовест звучал всё громче, словно храм располагался за первой линией сосновой поросли. "Невозможно услыхать тут городскую церковь", – подумал Плацтер и вновь покосился на труп.

      – Это каннибализм?

      – Нет. Все органы целы.

      – Его просто так растерзал человек зубами?

      – И ножом, судя по форме некоторых ран.

      – Послушайте, – не унимался шериф. – А вы уверены, что он был ещё живым, когда его цепляли на ветви?

      – Меня на это натолкнуло в первую очередь трупное окоченение. Видите, как застыли руки? Дельтовидные мышцы, эти, над плечами, скручены под углом тридцать семь и сорок градусов. А большие круглые мышцы, вот тут, у лопаток, наоборот, вывернуты. – Ричсон терпеливо водил пальцем вдоль тела мальчишки, слегка приподняв за плечо.

      – Вы выяснили время смерти? – спросил Виктор.

      – Мышцы на механическое воздействие уже не реагируют. Но склера твёрдая, я хочу проверить его зрачки на суправитальную реакцию в лаборатории, чтобы назвать точное время.

      – Это как? Они должны сужаться и расширяться? Как при реакции на свет?

      – Что-то вроде этого. Пока я измерил температуру в подмышечной впадине, но сами понимаете… – Джой кивнул сам себе, а затем осмотрелся. – Парень почти раздетый. В такие-то морозы. Пока я указал в протоколе примерное время наступления смерти – между тремя и тремя-двадцатью часами утра.

      – Что насчёт других улик?

      – В пяти милях нашли обглоданную руку, – вмешался Джереми. Голос его звучал мрачно, почти безжизненно. Он неотрывно смотрел на мальчишеское тело, вглядывался в раны и в лицо, будто силился уловить то, чего не сыскал криминалист.

      – Мне