Враг един. Книга третья. Слепое дитя. Свенья Ларк

ближайшей кофейни, в которой, правда, давным-давно уже закончился весь кофе (владелец ещё устроил ему перед этим настоящий допрос – видимо, Игла со своим нездешним выговором сильно смахивал на подсыльного инспектора), а воду ему великодушно заменили яичной газировкой – жутко странным местным пойлом, по вкусу более всего напоминавшим смесь содовой со стиральным порошком.

      На другой день Игла, вооружившись камерой, попытался было рвануть на знаменитые «пингвиньи пляжи», но с океана в одночасье накатил такой ураган, что следующие пару суток ему пришлось отсиживаться в снятой накануне хибаре – впрочем, вполне приличной по меркам Сигню хибаре, с собственной уборной и даже с почти бесперебойным водоснабжением, – прихлёбывая ту самую яичную газировку, разбавленную прихваченной (с горя) у какой-то уличной торговки самопальной водкой. Консервов Игле в тот день достать уже не удалось, поэтому водку он закусывал купленным у той же торговки сомнительным туземным деликатесом – вяленым тюленьим мясом, вымоченным в тюленьем же жиру.

      Когда ещё двое суток спустя Иглу отпустил накрывший его после этого приступ желудочного гриппа и он предпринял новую попытку выбраться к людям, выяснилось, что в его арендованном беспилотнике уже почти не осталось заряда. К единственной в городе заправке очередь тянулась метров на сто, и когда Игла спустя четыре часа ожидания добрался до вожделенной энергоколонки, заправку, несмотря на протесты изрыгавших проклятия водителей, как раз на неопределённый срок отключили от снабжения…

      …но зато в той очереди он встретил Ианту.

      Встретил, чтобы насмерть влюбиться в неё – и заодно во всю эту ледяную, нищую, нещадно эксплуатируемую Альянсом, вечно впроголодь живущую – и всё равно прекрасную страну.

      Правда, когда Ианта согласилась выйти за него замуж и Игла получил наконец южно-оркнейское гражданство (тогда это ещё называлось «статусом члена островной общины»), первым его желанием было взять жену в охапку и увезти её к себе на родину – туда, где летом можно было загорать, а не мёрзнуть, а обыкновенный сэндвич с ветчиной и сыром не считался бог знает каким лакомством. Когда рассмотрение выездной визы для Ианты затянулось на несколько лет, Игла был в бешенстве. Когда ещё год спустя в госпитале Сигню умер их всего на два месяца раньше срока родившийся первенец, потому что в родильном отделении, словно в позапрошлом веке, не оказалось ни единой исправной кислородной кувезы, бешенство сменилось отчаянием.

      Когда Ианта привела его в штаб Аждархо, который пытался – тогда ещё вполне законно – баллотироваться в здешние мэры, Игла уже от всего сердца ненавидел и Альянс Независимых Сил, и всех его проклятых поверенных.

      А когда они месяц назад готовились к операции, он, как и Муха, предложил себя сам.

      И снег вокруг в тот день тоже был красным-красным, будто орошённым брызгами чьей-то крови…

* * *

      – …вы, ОБА, адова сатана!!!

      Вильф ухмыльнулся и перехватил когтистые лапы Флинна, безо всякого труда отводя их от своей шеи:

      – Да-а,