Метод. Даниил Лектор

разглядывал посетителя, затем произнес:

      – Отец сказал – ты в следователи рвешься? Прямо поветрие какое-то. Что ж, интересные дела сразу не обещаю, придется попахать.

      – Я готов, Андрей Сергеич, – кротко ответил сын генерала.

      – У меня к тебе еще один вопрос, – продолжал прокурор. – Личный. Не хочешь, не отвечай.

      – Какой?

      – У вас с Есеней…

      – Несерьезно, – ответил Женя с самым искренним видом.

      – Ну, зато честно, – сказал прокурор. – Я позвоню.

      …В этот день Женю Осмыловского можно было увидеть еще в одном месте, в котором бывала Есеня, – в архиве МВД. И та же самая сотрудница архива Елена Васильевна, что отказалась выдать материалы Есене, приняла у Жени список заказанных дел. Ознакомившись, заявила:

      – Извините, это я вам выдать не могу. Это материалы с грифом.

      – Да, я знаю, – обаятельно улыбнулся Женя. – Майор Меглин. Top secret… Но у меня допуск.

      И он протянул Елене Васильевне документ.

      – Видите – сам генерал Осмыловский подписал!

      …Есеня отыскала Меглина на лавочке в парке. Она была так воодушевлена своим открытием, что даже не обратила внимания на почти пустую бутылку вина, которую сыщик держал в руке.

      – Я нашла! – сообщила девушка, усаживаясь рядом. – Те же фамилии, что и на дереве. Все они учились в одном классе. Выпуск девяносто восьмого года. Значит, ему за тридцать. Обойдем каждого, всех опросим…

      – Обойдем… – поддакнул Меглин. Только теперь Есеня заметила, в каком он состоянии. На ее лице отразилось все, что она думала по поводу его слабостей. Словно желая сильнее ее раздразнить, Меглин допил вино, встал и двинулся прочь. Есеня за ним.

      – Мы что-то будем дальше делать? – спросила она.

      Меглин, по своему обыкновению, не ответил. Тогда Есеня, тоже уже привычно, заговорила, словно сама с собой:

      – Неужели ему их совсем не жалко?

      Этот ход оказался удачным. Сыщик откликнулся.

      – Жалко ему только себя, – сказал он.

      – А почему между убийствами всегда паузы? Я думала, это… не знаю – раскаяние? Или депрессия. Как после секса…

      – У тебя депрессия после секса? Это тебя должно быть жалко.

      И, после паузы, другим тоном произнес, словно сообщил нечто сокровенное:

      – Раскаяния нет. Ничего нет. Просто – хорошо. И опять хочется.

      – Тогда он не человек, а монстр!

      – Нет. Вне эпизода он хороший, добрый. У него, может, семья есть… галстук… Все мы немножко монстры, немножко люди…

      – Почему же он не остановится, если человек?

      – А он не хочет, – объяснил сыщик. – Не хочет останавливаться, поняла? Да, он человек… Но не наш.

      – Таких не судить, а убивать надо, – убежденно произнесла Есеня.

      Меглин коротко взглянул на нее с непонятным выражением, но ничего не сказал.

      Они подошли к уличному художнику, сидевшему за мольбертом на развилке парковых дорожек в окружении