Бесконечная суббота. Урса Минор

он просто сидел и смотрел на сплошь усыпанное маленькими колючими звёздами небо.

      К тому моменту, когда в тёмном конце анфилады послышались голоса, должно быть, прошло что-то около получаса, потому что он даже успел продрогнуть. По анфиладе шли двое – высокий и чуть пониже.

      – Я в полной растерянности, – шёпотом говорил тот, что пониже, и этот приглушённый шёпот, подхваченный холодным ночным сквозняком, разносился далеко по галерее под пустыми тёмными сводами. – Это же дети! И один из них настолько мал, что…

      – Он понтифик, он и должен быть мал, – возразил высокий. – Иначе все пути попросту будут для него закрыты.

      – Но я никогда прежде не слышал о новорождённых понтификах, самостоятельно бродяжничающих через Рубеж…

      – Границы всегда условны, – высокий махнул рукой, опустил голову, а когда снова поднял её, встретился глазами с сидящим на парапете Еремеевым.

      Расстояние до них Еремеев оценил метров в двадцать и, пока оно стремительно сокращалось, счёл более благоразумным тихо сползти с парапета на пол.

      Оба человека оказались если и старше Еремеева, то совсем ненамного. Высокий – зеленоглазый и абсолютно седой – вскинул вверх белую тонкую руку, и костлявый палец с перстнем упёрся Еремееву в грудь.

      – Ты кто такой?!

      – Еремеев! – доложился Еремеев, чувствуя себя новобранцем, и непонятно зачем добавил: – Архат.

      – Чёрт побери! – сказал своему спутнику высокий. – Твой народ безнаказанно шляется почти у самых порталов!

      – Не безнаказанно, а свободно, – возразил второй и печально посмотрел на Еремеева. – Архат?

      – Так точно! – отчаянно согласился тот.

      – Откуда ты?

      Еремеев замялся.

      – А между прочим, я видел во сне и его тоже, – не дожидаясь ответа, сказал печальный высокому.

      ***

      Неожиданно для самого себя Еремеев вошёл в раж. Новое помещение, куда его привели, было большим, просторным, по-королевски шикарным и сильно смахивало на задрапированное чёрным шёлком месторождение турмалина.

      – Неудачный дизайн, – храбро выдал Еремеев, осматриваясь. – Судя по помещению, тот, кто здесь обитает, страдает целым набором стойких психических расстройств.

      – Ты бы поаккуратнее, – хмыкнул печальный, и по его губам скользнула тень улыбки. – Уши, которые есть у этих психопатических стен, ведут в весьма непредсказуемые места.

      Некоторое время он, прищурившись, пристально смотрел на Еремеева, и тот, всё ещё в кураже, набрал воздуха и что есть сил гаркнул под сводчатый потолок:

      – И это всё?!!

      – Всё, всё, всё! – звонко согласилось эхо, и по тёмным шёлковым углам прокатился шелестящий смех, тихий, чуть слышный, словно смеялось не живое существо, а сам застоявшийся по углам воздух.

      Печальный развёл руками: вот как-то так.

      – Реальность – весьма занятная штука, – сказал он вслух. – И чем дольше ею пользуешься, тем занятнее она кажется.

      Долговязый молчал.

      – Дети-то