Воды горькие, воды сладкие. Роман для чтения в полночь. Елена Колядина

Юлия.

      Часть компании пошла курить, стало тише.

      – Меня Глеб пригласил.

      – А-а-ах, наш жгучий мачо увлечён очередной красавицей. Впрочем, Глеб не глуп, и возможно, всё серьезно: у тебя смышлёное лицо, глазки умные. Кто же ты?

      – Эколог. Изучала биотехнологию, производство углеводородного топлива, много ещё чего. Сейчас учусь в аспирантуре, завтра уезжаю на полевые работы, сбор материала. Буду бурить болото, торфяники, определять, какие растения преобладали в прошлом. Это очень важно: знать, что мы утратили и куда движемся.

      – Утратили… Да… Хоть кто-то делает что-то конкретное, а не пытается врачевать душу словом, полагая себя богом сцены. Потому что в устах таких грешников, как мы, актеры, это бессмысленно. Эколог! Молодец, детка, я сразу поняла, что ты ― умная девочка.

      – Спасибо, ― смутилась Юлия. ― Глеб мне сказал: вы легендарная женщина. Вам Сталин после спектаклей цветы дарил.

      – Жаба я старая, а не легендарная женщина, ― обронив скрюченную руку с перламутровым маникюром на стол, сказала Инга.

      Юлия растерянно замолчала.

      – Знаешь, сколько мне лет? Столько не живут. Девяносто один. Девяносто второй пошел. Это уже наказание: вот тебе, Ингуша, еще год, помучайся снова. К сестрёнке хочу. Заждалась она меня. Чувствую всё время, что душа её мается. А к мужу не хочу. И на том свете ему не прощу… Сестричка моя…

      Инга бормотала всё тише. Уронив голову к плечу, прикрыв голубые глаза, бессмысленно перебирала виноград и словно забыла, где она и с кем.

      В тарелке, в засыпанной серым пеплом апельсиновой корке, тлела папироса. И вдруг громко треснула, скрутившись в трубку, афиша цвета спитого чая.

* * *

      Дождь, тихий как сон, и едва слышный верховой шум сосен наполнили Юлию покоем. Она прикрыла глаза, слушая тихий плеск реки.

      В осоке, набухшим влагой языком сползавшей с плёса в воду, зашуршало. Юлия открыла глаза, подошла ближе и раздвинула высокие, выше её роста, заросли. На мелководье покачивались рыбьи кишки. Волна подхватывала их, стремясь утащить на глубину, и вновь цепляла за стебли осоки перламутровые внутренности, бурые жабры и белесые пузыри.

      Надрывно закричали чайки.

      Юлия поспешно отступила, зачерпнув кроссовкой воды. Торопливо взобралась на песчаную гриву и заторопилась назад, в Дом охотника ― разобрать вещи.

      Глава 2. Дом охотника

      Место, куда предстояло выехать для сбора полевого материала, Юлии подсказал руководитель диссертации, профессор Чернов.

      – Вологодская область. На границе с Ярославской ― при слиянии трех рек: Волги, Шексны и Мологи. Территория уникального по своему воздействию на природу сталинского эксперимента: самое большое в мире искусственное озеро ― Рыбинское водохранилище, ― почему-то нахмурившись, предложил учёный и, словно Юлия собиралась отказаться, принялся торопливо перечислять: ― Во-первых, недалеко от Москвы, на поезде ночь езды. Во-вторых, это самая северная граница произрастания дубовых лесов и сопутствующих им кленам, лещине.

      Юлия повела глазами по карте:

      – Дубы?