Воды горькие, воды сладкие. Роман для чтения в полночь. Елена Колядина

Светлана Немоляева.

      В руках Глеба оказался букет:

      – И доказать берусь я миру, что никогда никто так не любил, как любим мы!

      – Уильям Шекспир, «Антоний и Клеопатра», акт первый, сцена первая, ― подмигнул Юлии сценограф Сергей Юрьевич и протянул Евгении Симоновой половинку мандарина.

      – Неплохо сыграно, ― услышала Юлия женский смешок за спиной. ― Еще бы: столько репетиций!

      Юлия вспыхнула и спрятала руку с кольцом. Бриллианты её никогда не интересовали, волновала мысль, что кольцо ― «помолвочное».

      «Мне завидуют, просто завидуют!»

      Глеб победоносно оглядел стол и положил букет на колени Юлии.

      – Никого не слушайте, ― наклонилась к Юлии Светлана Немоляева. ― Слушать нужно только свое сердце.

      – Спасибо, ― прошептала Юлия.

      – Мужчины-актеры… Что ж, они такие: до седых волос жаждут женского признания. Смотрите на это со снисходительной улыбкой и проживете вместе долго и счастливо.

      – Все люди разные. Глеб увлекающийся, но честный, ― заверила Юлия, бережно взяла лимонные герберы и развернула бумажную обёртку цвета травяного чая.

      Это оказалась изготовленная с помощью компьютера копия театральной афиши.

      – «Театр Революции», ― прочитала Юлия Глебу, усевшемуся рядом.

      – Так назывался наш театр раньше, ― пояснил Глеб и взял Юлины пальцы в свою руку.

      – Тебе понравилось кольцо? Размер подошёл?

      Юлия закрыла глаза и быстро закивала.

      Потом положила ладонь на колено Глеба, прикрыла афишей и продолжила чтение:

      – «Гроза». Режиссер Н.П.Охлопков. В ролях: Катерина ― Инга Чхеидзе. Какой же это год? С ума сойти: тысяча девятьсот сорок седьмой! Интересно, помнит ли хоть кто-нибудь эту Ингу Чхеидзе? Как она прожила жизнь? Как умерла?

      – Ингуша? Умерла? Как бы не так, она и теперь живее всех живых! Погоди, еще царственно появится за этим столом, выпьет больше нас с тобой и расскажет, как получала корзины с цветами и вином от Сталина.

      – От Сталина? ― не поверила Юлия.

      – Помяни черта, он и появится, ― неожиданно хмыкнул Глеб и простёр руки к дверям.

      К столу, цепляясь за локоть молодого актера и опираясь на чёрную трость, мелкими шагами продвигалась невысокая, раздавшаяся старуха в чалме из переливающейся парчи. Надо лбом на чалме сияла брошь с чёрным ониксом, окруженным алмазами. Поверх обвисшей, но величавой туники из чешуйчатой ткани восьмидесятых годов прошлого века надет длинный жилет серого кружева. Из жилета торчала золотая булавка с дымчатым кварцем гигантской величины. Искривлённые пальцы и большие хрящеватые уши с морщинистыми мочками оттягивали чудовищных размеров камеи.

      – Инга Георгиевна! ― дружно закричало старшее поколение труппы. ― Дорогая! Сюда, к нам!

      Даму усадили на стул с высокой спинкой, подали бокал с вином и завалили букетами цветов.

      Несмотря на артроз и перенесённое шунтирование сердца, Инга оставалась бодрой, вещала зычным голосом и потому была любима коллегами. Каждому