Завещание майора Пронина. Лев Овалов

Иначе он долго себя не обнаружит. Нужно, чтобы он зашевелился.

      – А у меня другое предложение, – глаза Пронина блеснули. – Я оперативно выясняю, кто в Генштабе работает на резидента. Мы берем его и через него стараемся выйти на хозяина. А пугануть мы его и без того пуганули. Второе убийство. Ты считаешь, что он еще не зашевелился? Только что нам от этого толку.

      – Ну, можно было бы поискать убийц.

      – Можно. И даже необходимо в любом случае. Но это долгий путь, на недели и месяцы. А круг подозреваемых в Генштабе у нас уже сложился. Там мы можем поставить мат в двадцать ходов, здесь – в четыре.

      – Но можем и не поставить.

      – В обоих случаях, между прочим. Так что выбрать? Неужто окольный путь?

      Эйтингон махнул рукой:

      – Ладно, убедил. Все-таки не зря я тебя привлек к этой работе. Люблю умных и энергичных сотрудников.

      В первую очередь Пронин решил нанести визит Скаченко. Но сначала заглянул в архив. Он еще раз изучил ворох предложений и доносов, который исходил от штабных работников. Обычно они писали на имя Ворошилова, нередко – напрямую в НКВД. Анонимщиков среди них не было: серьезные люди, как никак. Удивительно, но процентов 70 бумаг подписал один человек – Скаченко. Множество предложений по реформированию артиллерии, кавалерии, по реорганизации школ младших командиров. Получалось крайне противоречиво. Ко многим – но не ко всем – предложениям прилагались положительные резолюции начальства. Пронин представил себе, чего стоили армии эти постоянные преобразования, в которых не было логики. Штабные мозги Скаченко легко переключались с одних принципов на другие и его новые предложения часто отменяли прежние… Нужно быть военным экспертом, чтобы четко определить тот урон, который нанесли армии эти кульбиты. Наконец, донос на Рокоссовского. Вот он, аккуратная машинопись, дата и подпись – от руки. Скаченко приписывал ему тесную связь с экс-начальником Управления боевой подготовки РККА К.А. Чайковским, который на момент написания доноса был уже 2 недели как арестован. Намекал на скрытую право-троцкистскую организацию в армии. Писал, что необходимо разобраться в социальном происхождении Рокоссовского, что он лжет в анкетах по поводу своего отца… Еще натянутое обвиненьице: «Его всегда тянуло к связям с иностранцами». Несколько примеров общения с немцами и турками, которые тогда стажировались в Красной армии. В то время Рокоссовским командовал 5‑м кавалерийским корпусом в Забайкальском военном округе. Вскоре после доноса его сняли с должности, а через две недели посадили. У Скаченко не было прямого повода завидовать Рокоссовскому персонально. Они не сталкивались по службе, наверное, даже не были знакомы. Значит, он выполнял чей-то заказ. За год Скаченко написал семь схожих доносов на командиров разного ранга. Шестерых арестовали, пятеро из них до сих пор сидят, одного оправдали по ходатайству Ворошилова. Любопытная статистика!

      Нужно было надавить на этого хлопца.

      Бравый командир встретил чекиста отрепетированной широкой улыбкой.

      – Проходите, товарищ Пронин,