Завещание майора Пронина. Лев Овалов

Савин уже не спал, собирался на работу. Но на незваных гостей поглядывал сурово. Пронину с трудом удалось наладить с ним более-менее дружелюбным контакт – и он рассказал немало.

      – Был грузовик, пылил здесь. И окна такие пыльные, как у кочегара. Кузовок зеленый, свежевыкрашенный. Это я приметил. Уехали они… Я не видал, как они уезжали, но слышал, как мотор-то визжал. Это часов в восемь было.

      Значит, преследовать – дело бесполезное. За это время он мог уехать куда угодно, скорее всего – до вокзала и дальше поездом. Грузовик – это след, и долго оставаться на нем господин фон Граубе не стал бы.

      Пронин махнул рукой. Тут же навалилась усталость всех последних дней, заныли раны. Ему на мгновение показалось, что он проиграл эту схватку, что напрасно ходил в Генштаб, выискивал предателей… Главный противник скрылся – и ещё бог весть, сколько будет вредить нашей стране. А война не за горами.

      – Вас отвезти на Кузнецкий? – спросил Петр участливо.

      Пронин кивнул – уныло, как на похоронах.

      Всю дорогу до Москвы они молчали. Петр время от времени хотел завести разговор, как-то отвлечь загрустившего Пронина, но чувствовал, что лучше не нарушать молчания. Наконец, он достал из кармана пакет.

      – Иван Николаевич, хотите баранок? Вчера в Елисеевском покупал.

      Пронин взял баранку, очень быстро ее разжевал и съел, даже не почувствовав вкуса. Впрочем, он не чувствовал и голода.

      Но вот и Кузнецкий. Пронин предчувствовал, что его сегодня еще ожидает важная встреча. Так и есть. На площадке, возле дверей, стоял Эйтингон. В клетчатом костюме, через руку переброшен плащ. Он широко улыбался.

      – Не ждал?

      – Совсем наоборот.

      – Значит, были предчувствия? Правильно. Встречу с прекрасным всегда надо предчувствовать.

      Они расположились в креслах, возле текинского ковра. Тихо и уютно. Атмосфера располагала к неофициальному, спокойному разговору.

      – Ну что, Пронин, сработали мы с тобой на четверку с плюсом. Задание выполнили, врагов в Генштабе разоблачили, боевую группу иностранного шпиона обезвредили. Это важно. Но фон Граббе ушёл… Это тоже приходится учитывать. Задержать его на границе не удалось, видимо, у него имелось надежное окно. Улизнул наш друг.

      – Надеюсь, ненадолго?

      Эйтингон покачал головой.

      – Что упало, то пропало. Мои ребята, конечно, постараются его отследить. У нас на примете три предполагаемых места, где он может всплыть. Одно, представь, аж в Японии. Кстати, у нас там надежная группа работает. И не одна. Второе – Каир. Третье и четвертое – попроще – Вена и Гамбург. Туда он может залечь, чтобы отдохнуть, зализать раны перед новой командировкой.

      – Значит, провалили мы дело, товарищ Эйтингон?

      – Почему? – Наум Исаакович внимательно поглядел на Пронина своими темными глазами. – У нас какое задание было? Почистить Генштаб. Перед войной – самое первое дело. Ты доказал, что мы беспокоились не зря. Опухоль вырезали. К тому же, поняли логику врага – проталкивать нелепые реформы,