За твоей спиной. Лина Коваль

восхищение.

      – Странный вопрос, – безразлично пожимаю плечами. – В травмпункте, где приходится часто бывать, – прячу смущение за грустной улыбкой. – В общем, там женщина есть. Которая справки выписывает. Она у меня все время то же самое спрашивает…

      – И что ты ей отвечаешь?

      – То же, что и тебе – ничего. Когда я слышу этот вопрос, мне всегда стыдно до жути. Будто это я виновата, что Герман такой… Плохой себя чувствую. Грязной.

      – Я этого не говорил. Не хочешь не рассказывай, но тогда чего ты ждешь от меня? Вы ведь не можете вечно жить в лесу?

      – Нет.

      – Так чего ты хочешь, Тань? – спрашивает он вкрадчиво.

      – Я. Хочу. Уехать. Хочу новые документы и билеты в один конец. На Сахалин, к примеру. Там говорят красиво…

      После недолгой паузы Расул качает головой.

      – Я не нарушаю законы, которые Фемида учила меня защищать. Если тебе нужны поддельные документы, Таня, лучше поискать другое убежище, – разводит руками.

      – Ты спросил. «Чего я хочу?». Я ответила. Только и всего.

      Он постукивает пальцами по поверхности стола и задает новый вопрос:

      – У тебя есть какой-то план?

      – Я хочу доказать, что мой муж болен. Хочу, чтобы маму Луки признали умершей, и я могла его усыновить. Хочу, чтобы нас не трогали, – срываюсь.

      Дрожать начинаю. Всем телом и душой.

      – Почему ее не могут признать умершей? – сохраняет спокойствие Расул.

      – Думаю, этому как-то способствует Герман. Правда, совершенно не понимаю, зачем ему это надо?

      – Как она пропала?

      Я смотрю ему в глаза и шепчу:

      – Просто исчезла… В здании аэропорта.

      Расул приподнимает брови, изображая крайнее удивление.

      – Они собирались на отдых с годовалым Лукой. Сдали багаж, уже прошли таможню и досмотр. В отстойнике Агата исчезла… Просто как сквозь землю провалилась, Расул.

      – Я так понимаю записи с камер видеонаблюдения подтверждают показания очевидцев?

      – Конечно. У следователя, который ведет дело, к Герману нет никаких претензий.

      – А у тебя? Тоже считаешь, она просто пропала?

      – Я не знаю…

      Обняв себя за плечи, гипнотизирую загорелые мужские руки. Раньше они символизировали надежность и защиту, а сейчас опасность. Все поменялось.

      – Я тебя понял, – кивает Расул, что-то обдумывая и печатая сообщение в телефоне. – Узнаю, как можно тебе помочь. Живите пока здесь. Но связью лучше не пользоваться.

      – Я и не планировала…

      На лестнице появляется заспанный Лука в майке и трусах. Не обращая внимания на Расула, он быстро топает по ступеням и, преодолев гостиную, врезается в мои ноги.

      Прячется.

      – Ну ты чего? – смеюсь, поглаживая тонкие волосы. – Это Расул. Он наш друг.

      Хаджаев на мое признание никак не реагирует. Внимательно за нами наблюдает. Я снова задаюсь вопросом, есть ли у них с Мадиной сын или дочка? А может уже двое? В интернете об этом ничего нет.

      – Пить хочу, – жалобно просит Лука.

      Посадив