За твоей спиной. Лина Коваль

соберем? – быстро приглаживаю волосы.

      – Пойдем, – кивает сын и бежит в гостиную.

      Пытаюсь проскользнуть мимо мужа, но он обнимает меня за талию и притягивает к себе. В нос приникает знакомый стерильный аромат, который три года назад в Дубае, я даже посчитала приятным. Герман не признает мужской парфюм. Даже в конце дня от него пахнет так, будто он только что окунулся в больничный антисептик.

      – Ну ты куда, Танюш? – улыбается муж, прижимаясь ко мне. Размещаю ладонь на его плече, чтобы не упасть. – Посиди с нами. Успеем потом убраться.

      Не глядя ему в глаза, пожимаю плечами и снова усаживаюсь на барный стул. Пусть сын сам попробует прибраться. Немного самостоятельности ему не повредит.

      – Как у вас там дела с Каспийским участком, Гер? – интересуется Вера, наблюдая, как он галантно доливает шампанское в бокал.

      – После апелляции дело вернули в арбитражный суд республики, – отвечает Герман, ставит бутылку на стол и придвигается ко мне.

      – Вот это да! Сработала апелляция, значит?

      Вера хлопает в ладоши.

      – Конечно, сработала. У моего доверителя лучший адвокат по земельному праву, – смеется тот самый адвокат и трется лицом о мое плечо, заставляя лямку платья упасть.

      Стискиваю зубы, глядя прямо перед собой. Вера ничего не замечает. Продолжает пить шампанское и болтать.

      – Думаешь, в республике смогут принять независимое решение и согласиться на отчуждение прибрежной зоны в пользу частных лиц?

      – Вряд ли. Но всегда есть суд высшей инстанции. Торопиться нам некуда, – расслабленно произносит муж и смотрит на меня. – Ну, а вы чем занимаетесь? Ты куда-то ездила с утра?

      – В магазин, – нервно улыбаюсь. Душа в пятки уходит. – Надо было Луке выкупить зимний комбинезон, да и себе по мелочи кое-что.

      Поглаживаю предплечье и касаюсь крепко затянутых бинтов.

      – Почему у тебя жена вечно, как побитая, Гер? – шутит Вера, а я чувствую холод в груди. Ледяной арктический ветер, взбивающий душу в белое месиво.

      Кивнув на мою повязку, Вера делает еще глоток.

      – Да ладно тебе, Вер? Обожглась случайно, я же сказала, – неловко улыбаюсь.

      – Не бережешь ты жену, Герман!

      По моей талии и пояснице гуляет тяжелая рука, а обнаженного плеча касаются сухие губы. Меня мутит. Трясет. Мне противно, черт возьми.

      – Это я-то не берегу? – возражает муж. – Очень берегу… Таня у меня лучшая!

      – Да я шучу, – смеется Вера. – И ты у нас лучший! Не прибедняйся, Салтыков!

      Они смеются, а я пытаюсь выплыть из собственных страхов.

      Хуже конца, может быть только его ожидания. А я каждый день просыпаюсь с мыслью, что настанет вечер и Герман снова будет вести себя как таможенник на паспортном контроле. Смотреть пристально и выискивать странности.

      И он, конечно, их найдет, потому что угодить ему невозможно и правильных ответов на вопросы нет!

      Вскоре Вера уезжает на такси домой, а муж практически весь вечер работает в кабинете. Я укладываю сына спать и принимаю душ. Меняю повязку на свежую.

      Когда расчесываюсь, в комнату стучат.