История над нами пролилась. К 70-летию Победы (сборник). Петр Горелик

вполне справлявшаяся с деторождением змиевчан, старательно заполнявших будущую демографическую «яму». Во дворах хозяева держали коров или коз. К весне собиралось большое стадо. Подрядившиеся пастухами мальчишки выгоняли скот на ближние загородные лужайки. В сумерки стадо возвращалось, и у калиток требовательно мычали буренки. Осенью тонкий аромат сена и антоновских яблок смешивался с запахами прелой травы и навоза. От расположенных неподалеку городских улиц доносились звонки трамваев, гудки автомобилей. Давала о себе знать цивилизация. Последними домами переулка кончался столичный город.

      Те годы, что я прожил в Змиевском переулке, вошли в мою память страшным народным бедствием – голодом, голодомором, как называют сегодня на Украине свалившееся на крестьянство несчастье. Сейчас известно, что голод охватил не только украинские села. Голодали крестьяне Ставрополья, Поволжья и других областей России. Но тяжелее всего голодомор ударил по украинскому крестьянству, больше других сопротивлявшемуся сталинской коллективизации. Как случилось, что голод охватил страну самых богатых в мире черноземов, веками кормившую знаменитой пшеницей пол-Европы? Ответ на этот непростой вопрос дала история. Память будоражат ужасные картины, разыгрывавшиеся на моих глазах в Змиевском переулке. Опухшие от голода женщины и дети, подползавшие к подворотне нашего дома, молившие о крошке хлеба и умиравшие у порога, не в силах отползти в сторону. На первых порах мы могли помогать каким-то счастливцам. Потом это стало не просто трудно – невозможно. Мы сами жили впроголодь. Страшная картина голода была особенно заметна в таких переулках, как наш. Одним своим концом переулок упирался в Змиевское шоссе, по нему шли из окрестных деревень обреченные на голодную смерть крестьяне. Дальше, на трамвайных улицах – Молочной, Плехановской, Грековской, милиция преграждала им путь. Может быть, поэтому жители нашего одноэтажного переулка особенно глубоко переживали несчастья украинской деревни 30-х годов.

      Вид опухшего умирающего ребенка невозможно забыть. На фронте я видел смерть, но то, что предстало моему взору на Украине в те годы, перед домом, являло более страшную картину. Ведь все это происходило в мирное время.

      В 1934 году в Харьков приехал вновь назначенный партийный секретарь Павел Петрович Постышев. Он провел ряд PR-акций… О нем заговорили как о спасителе голодающего народа. (Впоследствии Москва не простила ему популярности. Право на любовь народа принадлежало только одному Сталину. Привычное нам, сегодняшним пассажирам метро, требование «не высовываться» в сталинские времена имело угрожающий смысл. Постышева арестовали и в 1940 (?) году он погиб в застенках НКВД.) Принятые Постышевым меры должны были приглушить ропот: он приказал закрыть шикарный ресторан на Павловской площади, раздражавший голодных горожан; передал здание ЦИК Украины под Дворец пионеров; распорядился закрыть несколько пустырей зелеными насаждениями. В продаже появился