История болезни. Анатолий Александрович

человек. Я также видел пять чёрных собак в виде́нии, обегавших мой участок по кругу, – соседские огороды уже пустовали, либо лишились своего хозяина, – и остановившись возле забора Ванькиной семьи, хотели туда зайти. Но я, откуда-то зная их смертельные намерения, крикнул: "Всё, хватит!" и тогда одна из собак встала как человек на задние лапы и бросила в Ванькиного отца палкой и попала ему по спине. Я совсем не удивился, когда скоро увидел его с шалью намотанной на поясницу и жалобами на боли в спине. А Оксана, из-за которой у меня всю ночь адски болела голова, – это бабушка Вани, не протянула и двух лет после того инцидента. И про неё я видел сон, совсем незадолго до того, как был ею отравлен, за неделю где-то. Я с кем-то стоял возле большого чёрного бревенчатого дома, это был храм Сатаны, я это откуда-то знал. Рядом Стоящий указал на одно из брёвен и сказал: "Это Оксана". Тут аналогия с Божьим храмом-церковью, которую составляют из себя христиане. Ах, Ангел, почему ты просто не предупредил меня о препарате в салате? Да, да, так надо, таков сценарий, – обычно так я отвечаю сам себе, как бы от лица Создателя. А первая семья ужаснувшаяся прикосновению смерти, – это где-то на второй год моего длительного пребывания за городом, – по каким-то причинам, может, всё по тем же, музыку громко включала, я не мог ни читать, ни медитировать, и вообще мне было тяжело находиться в шуме. Я, сдерживая свой гнев, просил сделать потише, но "они имеют право слушать музыку в своём огороде"…Блин, неужели я как-то причастен к этим трагедиям? Надеюсь, такая мысль – просто симптом моей болезни. Когда на следующий год Владислав умер от инсульта – это «музыкант» – его жена сильно запила и в все просила у меня за что-то прощения, и всё плакала, плакала, плакала. Дачу продала сразу, тогда ещё это можно было сделать, и где-то через год – два нам сообщили о её смерти. Ну всё, хватит о сметях, уже самому противно, только вот ещё один случай расскажу и всё. Ныне жи́вый, очень хозяйственный мужик с «шилом» в заднице, отстроивший себе три дома, своими руками, как и полагается такому – жадный, бревна из леса таскал с какой-то безумной навязчивостью, что-то продавал, что-то оставлял себе, много, десятка три, постоянно лежало на поляне возле его владений – сгнивали, потом распиливались, раскидывались, и на их место привозились новые. Он, по его словам, делянки в лесу покупал. Но на деле, имел родственников в местном лесничестве, и, зная его предприимчивую натуру, я сильно сомневался в его честности в этом вопросе. Ну, может, и покупал чего, но сильно меньше по факту спилеваемого. Я просто не могу себе представить, чтобы Палыч по-честному лес рубил, тем более в такие времена, когда воруют все и вся, имеющие что стащить. А я в то время каждому невинному цветочку сострадал, комаров и мух из комнаты на улицу выпускал, – а как себя ограничивал в еде и удовольствиях! Палыч же продавал лес, а на доходы гулял со своими друзьями. Охотник он ещё страстный, собак у него свора. Только собаки каждый год новые. Сучка давнишняя, она и даёт приплод, Куда деваются собаки? Как-то он при мне сказал, что собачье мясо самое