Калейдоскоп. Расходные материалы. Сергей Кузнецов

показывая на борющийся с волнами колченогий стол, зацепившийся за обломок вывески, на котором можно разобрать буквы “-rie”.

      – Это Божья кара, – отвечает коротышка. – Вода отомстила нам за воздух.

      – Почему? – удивляется Валентин.

      – Мы так рьяно штурмовали небеса, так гордились нашими воздухоплавателями – не ждали, что, покорив воздух, не сможем справиться с водой.

      – Со всем бы мы справились, – говорит мужчина в синей блузе и каскетке, – просто всё разворовали. Были бы нормальные люки – канализация выдержала бы. Вы думаете, это река затопила Альфорвиль, Берси и Жавель? Если бы!

      – Жавель затоплен? – спрашивает Валентин. Радостное возбуждение толпы теперь ему омерзительно.

      – Да, уже два дня. Весь Сен-Сюльпис забит беженцами.

      Всхлипы, причитания, детский плач. Запах пота, влаги, подгоревшей еды; страха, отчаяния, тревоги. Тихий шепот, бормотание, выкрики: Боже, Боже, Боже мой! Скорее проклятия, чем молитвы. Три сотни человек под сводами церкви спасают не свои души – свои тела. Дома, имущество, сбережения они спасти не смогли – все поглотила вода.

      Валентин, поскальзываясь в промокших ботинках, идет между рядами матрасов, сваленных прямо на полу.

      – Вы не из Жавеля? – спрашивает он хорошо одетую женщину.

      Она качает головой. Слезы катятся по щекам.

      – У меня больше нет дома, – говорит она, – мэрия послала меня сюда. Здесь мой дом.

      Плачут даже мужчины.

      – Моя жена, вы не видели мою жену? – причитает насквозь промокший работяга. – Когда я вернулся домой, там уже никого не было.

      Валентин поднимается на хоры, где заняли места наиболее удачливые семьи. Здесь суше и теплее, кое-где стряпают, сковороды стоят на тлеющих углях.

      – Да, мы из Жавеля, – говорит немолодой мужчина. Двое детей испуганно жмутся к нему, жена склонилась над сковородой – Валентин не видит ее лица.

      – Вы не видели молодой девушки… ее зовут Жанна… она работает няней в Париже?

      Мужчина пожимает плечами:

      – Не знаю такой… мало ли их, которые в Париже нянями работают.

      Он похабно ухмыляется, и Валентин отходит прочь. Молодая женщина окликает его:

      – Милую свою ищешь? Так, может, она у своих хозяев отсиживается? У богатых-то небось сухо и тепло!

      Валентин сбегает вниз. На стене церкви мускулистый Иаков, бросив меч, атакует ангела, обняв его борцовским захватом и пытаясь опрокинуть. Ангел выдерживает натиск Иакова без видимых усилий, равнодушно глядя вдаль. Из полумрака несется все тот же шепот: Боже, Боже, Боже…

      Валентин пересекает Сену по мосту дез Ар. В самом деле, может быть, Жанна у своих хозяев, на Елисейских Полях? Как хорошо, что он узнал номер дома! Он легко найдет и… что он ей скажет? Да проще простого, скажет, что волновался, хотел узнать, что с ней, вот и всё!

      На набережной Лувра полиция, солдаты и несколько