Между нами горы. Чарльз Мартин

цветет.

      – Серьезно?

      – Вполне.

      – Что она делает со всеми этими орхидеями? – Она покачала головой. – Только не говорите, что вы их потом выбрасываете.

      – Я построил ей теплицу.

      Ее бровь снова поползла на лоб.

      – Теплицу?

      – Ага.

      – Сколько же у вас набралось орхидей?

      Я пожал плечами.

      – В последний раз я насчитал 257.

      – Настоящий романтик! – засмеялся Гровер. – А как вы познакомились со своим женихом, Эшли?

      – В зале суда. Я писала статью о бракоразводном процессе одной знаменитой пары. Он был адвокатом одной из сторон. Я взяла у него интервью, и он пригласил меня поужинать.

      – Отлично! Что вы планируете на медовый месяц?

      – Две недели в Италии. Начнем в Венеции и закончим во Флоренции.

      Самолет провалился в воздушную яму.

      Настала ее очередь расспросить Гровера.

      – Простите за любопытство, мистер… – Она щелкнула пальцами, он махнул рукой.

      – Зовите меня просто Гровер.

      – Сколько часов вы провели в воздухе за свою жизнь?

      Он завалил самолет на правое крыло, потом принял рычаг на себя, взмыв вверх. Меня чуть не стошнило.

      – Вы хотите знать, смогу ли я доставить вас в Денвер, чтобы вы не опоздали на свою свадьбу, и притом не врезаться в гору?

      – Что-то в этом роде.

      Он повращал штурвалом, и самолет покачал крыльями.

      – Военную службу учитывать?

      Я от страха вцепился в перекладину у себя над головой. Эшли сделала то же самое.

      – Не учитывать, – ответила она.

      Он выправил самолет и ответил:

      – Примерно пятнадцать тысяч.

      Она перевела дух.

      – А вместе со службой?

      – Тогда больше двадцати тысяч.

      Я тоже выдохнул и опустил руку. Костяшки пальцев побелели, ладонь горела огнем. Он обратился к нам обоим, и я почувствовал в его голосе ухмылку:

      – Ну как, полегчало?

      Песик Гровера выбрался из-под сиденья, залез к нему на колени, привстал и уставился через его плечо на нас, шумно сопя и подергиваясь, совсем как белка на стероидах. Туловище у него было, как одна толстая рифленая мышца, лапки коротенькие, дюйма три-четыре – можно было подумать, что их обрубили в коленях. Он явно чувствовал себя здесь хозяином, все его поведение говорило о том, что он считает кабину своей конурой.

      – Познакомьтесь, это Тэнк, – обратился к нам Гровер. – Мой второй пилот.

      – А у него какой налет часов? – поинтересовался я.

      Гровер немного помолчал и ответил:

      – Где-то между тремя и четырьмя тысячами.

      Второй пилот, утратив к нам интерес, некоторое время смотрел в лобовое стекло, потом спрыгнул с колен своего хозяина и вернулся на свое место под сиденьем.

      Я подался вперед и стал рассматривать руки Гровера. Они были грубые, мясистые, с сухой кожей и раздутыми суставами. Тонкое обручальное кольцо сползло к основанию пальца, но преодолеть сустав оно без помощи мыла вряд ли смогло бы.

      – Долго нам еще лететь?

      Он достал из нагрудного