Рим, проклятый город. Юлий Цезарь приходит к власти. Сантьяго Постегильо

Метелла. Серторий любит медленную войну. Что ж, мы покажем ему, что и я умею быть терпеливым: дождемся Метелла, который наступает с юга. Тогда Серторий сам окажется между двух огней, причем оба наших войска будут состоять из нескольких легионов. Посмотрим, что предпримет этот мятежник.

Холм Сертория рядом с Лавром

      – Ты одержал великую победу, – признался Марк Перперна, оставшись наедине с вождем популяров, наблюдавшим за падением города, который еще совсем недавно вовсе не собирался сдаваться. – Блестяще задумано. Но… кое-что меня беспокоит.

      – Что именно? – спросил Серторий, поворачиваясь к помощнику и взирая на него с величайшим вниманием.

      Он знал, что Перперна обидчив, не любит выполнять чужие приказы и, возможно, не слишком одарен как полководец, зато храбр и верен делу популяров: он, Серторий, желал видеть в своем окружении именно таких людей. Эти люди не должны были беспокоиться и сомневаться, зная, что ими грамотно управляют. Если начальники колеблются, их опасения передаются солдатам и те трепещут перед врагом; если же начальники пребывают в согласии с вождем, выстраивается прочная цепочка подчинения, сообщая силу каждому воину на передовой. К этому Серторий и стремился. Он был уверен, что противостояние затянется. Этому способствовал выбранный им образ действий, позволявший избегать крупных сражений, как сейчас, при осаде Лавра: Серторий взял город, избежав большой битвы, которой добивался Помпей. То была медленная война на истощение: Серторий надеялся довести Рим чуть ли не до предсмертных судорог, вслед за чем немедленно последовали бы переговоры и уступки – Сенат, состоявший из оптиматов, согласился бы с требованиями популяров.

      – Если бы мы знали о легионе Грецина, спрятавшемся в лагере и получившем приказ зайти в тыл врага, мы бы чувствовали себя гораздо увереннее. Не понимаю, почему ты не рассказал остальным начальникам.

      Серторий покачал головой:

      – Ты прав. Я заметил беспокойство трибунов, ожидавших на вершине холма, когда же появился Грецин, оно рассеялось. Но, Марк, это гражданская война, а в гражданских войнах предательство и передача сведений от одного войска к другому происходят очень часто, куда чаще, чем в борьбе с варварами. Я не имел права рисковать.

      Марк Перперна провел рукой по подбородку и кивнул.

      – Это достойная причина, – признал он.

      Воцарилось молчание. Перперна обдумывал полученный ответ, Серторий повернулся к горящему городу. Через несколько мгновений он задал вопрос:

      – Но ты сказал, что тебя беспокоят две вещи. Какова же вторая?

      – Ах да, – сказал Перперна, словно очнувшись. – Деньги. Мы снизили налоги, чтобы заручиться поддержкой кельтиберов, и достигли своей цели, но ты затеваешь долгую войну, а такое противостояние… требует крупных вложений.

      – Да, ты опять совершенно прав. Дело серьезное. Без денег мы не победим. Легионерам необходимо жалованье. Солдаты живут не только возвышенными мечтами, им нужно платить без задержек. Меня тоже беспокоит этот вопрос, и я кое-что предпринял.

      Перперне казалось, что существует только