На весеннем перепутье (трактат Третий). Ниk Алеkc

молодому (тридцать шесть – еще не старость, во всяком случае он надеялся, что стариком в ее глазах не выглядит).

      – Тогда на вернисаж? В картинную галерею? Или просто прогуляться по городу?

      – Или в террариум, – сказала она с лукавой улыбкой “девочки с вишенками” с картины какого-то советского художника, Сергей запамятовал его фамилию. – Я серьезно. В детстве мне ужасно не нравились зоопарки, а вот наблюдать за змеями, наоборот, я любила. Они ведь бывают очень красивы…

      – Оригинальный у вас вкус, но как скажете. Можно сходить и в террариум.

      – Или в кафе.

      – Или в кафе, – согласился Волконский, и, на всякий случай переспросив, – Вам действительно лучше? (она кивнула и было заметно, что ей лучше, во всяком случае, он понадеялся, что заново падать в обморок она не станет), пересел на водительское место, мысленно перекрестясь и вознеся молитву Высшим силам, чтобы по дороге не случилось никаких ЧП.

      Их и не случилось. ЧП случилось получасом раньше.

      * * *

      Анастасия

      …Болеть всегда тягостно, но, когда ты подхватываешь вирус (что по весне вовсе не удивительно) и этот вирус начинает агрессивно действовать в организме, вызывая рвоту, озноб, повышение температуры до немыслимых величин (Денис говорил, что у нее температура сразу “скакнула” до сорока с половиной), соответственно, жар и даже некоторый бред… это настоящая катастрофа.

      Три дня она буквально провалялась пластом, Дэн даже не пошел на занятия в универ, сидел с ней, ухаживал, приносил питье, сгонял в аптеку за лекарствами, которые выписал врач, вызванный им на дом, варил какие-то куриные бульончики, заваривал чай с малиновым вареньем (настоящим, не покупным, привезенным от бабушки), она даже устыдилась – как можно вообще думать о других мужчинах, когда у нее есть такой тигра, милый, заботливый, со встревоженным взглядом, готовый по малейшему знаку мчаться исполнять ее прихоти? Свинство это с ее стороны, настоящее свинство…

      И тем не менее, в бреду они приходили. И прежде всего, тот самый. Волконский. Тот, кто легко отдал ей свою дорогую зажигалку и оставил номер своего телефона (именно своего, не телефона агентства “Кондор”, как в прошлый раз, следовательно… это был не призрак?) Впрочем, бредни о “призраках” легко можно было списать на пресловутый коварный китайский вирус, который ко всему прочему действует и на мозг, видимо, болезнь начала развиваться в организме как раз в тот день, когда она поехала на кладбище (чего ей, разумеется, делать никак не следовало… однако, каким образом она тогда узнала бы, что С. П. Волконский жив, здоров и, хоть угодил в аварию, отделался полутора месяцами на больничной койке (по его же словам)?)

      В бреду являлся и отец. Отчего-то очень грустный, недовольный, в чем-то ее даже упрекающий (опять “работа” ее подсознания, она же так и не добралась до его могилы, не возложила цветы…)  Отец пытался ей что-то втолковать, что-то заумное о “теории струн”, о существовании множества (бесконечного множества) параллельных реальностей, которые временами все-таки пересекаются, и тогда неминуемо случаются