И один в поле воин. Юрий Петрович Дольд-Михайлик

Генрих и, поклонившись матери и дочери, вышел.

      У подъезда штаба он увидел машину, а рядом с ней Эверса и Лютца. Генрих подошел.

      – Господин генерал, разрешите передать вам привет от генерал-майора Бертгольда.

      – Как! Он уже генерал-майор?

      – Да. Я только что получил письмо. Герр Бертгольд сообщает, что сейчас он работает при штаб-квартире господина Гиммлера.

      – О! – многозначительно проговорил Эверс. – От всего сердца поздравляю!

      Генерал так долго жал руку Генриху, словно он, барон фон Гольдринг, а не Бертгольд, удостоился великой чести работать с Гиммлером.

      – Мы с гауптманом Лютцем поедем по делам. Так что предупредите, пусть нас не ждут к обеду, – уже усевшись в машину, попросил Эверс.

      – Тогда разрешите заказать ужин? В ресторане гостиницы «Темпль» прекрасная кухня.

      – С огромным удовольствием поужинаю с вами. Надо же как-то отметить ваше счастливое и победоносное возвращение. А вы как, гауптман?

      – Я уже несколько раз ужинал с бароном и должен признаться – он великий знаток французской кухни.

      – На который час заказать ужин? – спросил Генрих.

      – Мы вернемся, в восемь, – бросил генерал.

      – Герр лейтенант, – обратился к Гольдрингу Лютц. Вот ключи от моего сейфа. В нем сверху лежит папка с бумагами. Вам необходимо с ними ознакомиться. Располагайтесь в моем кабинете и читайте. Только не потеряйте ключ. На каждом прочитанном документе распишитесь.

      Генрих поморщился.

      – Должен признаться, что из всех видов литературы я меньше всего люблю ту, которой вы собираетесь меня угостить, герр гауптман.

      Генерал рассмеялся и приказал шоферу трогаться.

      Папка, о которой говорил Лютц, имела пометку «Совершенно секретно».

      Запершись в кабинете, Генрих начал просматривать бумаги, содержащиеся в ней.

      В большинстве своем они были малоинтересны. Генрих быстро пробегал их глазами, оставляя в конце свою подпись. Но один документ заинтересовал его.

      Это была инструкция о методах противотанковой обороны и чертежи к ней. Речь шла о карликовых танках «Голиаф», предназначавшихся для уничтожения танков врага и подавления его укрепленных точек. Танк «Голиаф» обладал огромной взрывной силой, управлялся по радио, имел колоссальную маневренность и мог развить скорость до 90 километров. Столкнувшись с другим танком или наскочив на дот, он взрывался и мгновенно уничтожал препятствие, о которое ударялся.

      Это было что-то новое. Генрих несколько раз сфотографировал инструкцию и чертежи, приложенные к ней.

      Теперь можно закрыть папку и запереть сейф.

      Но идти домой не хотелось. Разве немножко пройтись? А потом, ровно в шесть, они засядут с Моникой за словари и тетради. Его маленькая учительница строго нахмурит брови, когда он ошибется или сделает неправильное ударение.

      По окончании урока они перебросятся несколькими фразами, а скорее – поспорят. И оба будут скрывать свои настоящие мысли. Ведь их разговоры скорее напоминают турнир, а сами они, учительница и ученик, двух