И один в поле воин. Юрий Петрович Дольд-Михайлик

прошу вас прочитать, герр оберст! Я опасаюсь, не слишком ли я смело…

      Бертгольд остановил его движением руки, не отрывая глаз от письма.

      – Ты написал, как почтительный и любящий сын! – сказал он растроганно и, подойдя к Генриху, обнял его.

      – Ну, а теперь иди. Пора отправляться в дорогу. И очень прошу, не забудь взять автомат.

      Когда Генрих был уже на пороге, Бертгольд еще раз остановил его:

      – Я забыл сообщить тебе одну пикантную новость: советский трибунал заочно присудил тебя к расстрелу как изменника родины. Об этом сообщил мне капитан Кубис. Он работает по линии агентурной разведки, а наша разведка слава богу, еще располагает хорошими агентами.

      – Новость действительно пикантная! – Генрих рассмеялся, но вдруг оборвал смех. Лицо его стало суровым, и глаза с вызовом блеснули.

      – Я могу погибнуть при любых обстоятельствах – ни за что в нашем мире ручаться нельзя. Но одно я знаю твердо: изменником родины я никогда не стану!

      Щелкнув каблуками, он вышел из кабинета.

      Разговор с Бертгольдом взволновал Генриха. Первые часы его работы в штабе Бертгольда не должны были вызвать ни малейшего подозрения. И вдруг на тебе. Такое обвинение! Ведь когда оберст брал у него отпечатки пальцев, он нарочно отвернулся от карты, лежавшей на столе.

      «Но кто же мог передать советскому командованию план операции? Кто?»

      Событие в Подгорном

      Весть о том, что в село Подгорное прибыл небольшой немецкий отряд во главе с офицером, была получена в штабе партизанского отряда как раз в тот момент, когда с Большой земли по радио передали очередное задание: всячески затруднять гитлеровцам переброску свежих сил на смену разгромленным во время последнего неудачного наступления, постараться во что бы то ни стало разведать планы немецкого командования и любой ценой раздобыть «языка».

      Связной, сообщавший о прибытии отряда, утверждал, будто машины приехали из села Турнавино, где располагался штаб корпуса. Поэтому само собою напрашивалось предположение, что и лейтенант, командующий отрядом, – офицер штаба. А это как раз то, что надо, – лучший из возможных «языков». Ибо кто же может больше знать о планах немецкого командования, чем штабист?

      Решено было, введя в бой две роты, окружить село Подгорное, разгромить отряд и во что бы то ни стало взять в плен офицера живым.

      Связные из других сел сообщили, что вчера и к ним приезжали бронетранспортер и легковая машина и что офицер собирал и инструктировал отряды полиции. Таким образом, было очевидно, что готовится какая-то крупная операция против партизан. Захватить гитлеровского офицера было вдвойне необходимо.

      Кроме двух рот, на которые возлагалась задача атаковать гитлеровцев в Подгорном, было решено выслать отряды автоматчиков, поручив им оседлать дороги, ведущие из Подгорного в Турнавино и особенно в Марьяновку, так как там стоял сильный гарнизон, состоявший не только из полицейских, но и из отряда немецких