Мой Ленинградский горный. Табошар урановый. Виктор Александрович Моисеев

вскочил в него и встал я сзади у окна,

      Махая бабушке рукой, и помахала мне она.

      И уж в вагоне вспомнил и покраснел я сразу от стыда,

      Забыл спросить, как звать, и поблагодарить ее тогда.

      Учась пять лет там, в Ленинграде, ее не встретил больше никогда.

      Но в благодарной памяти моей она осталась навсегда.

      2. Знакомство в трамвае и его продолжение…

      Я в трамвае. Сзади остаются сквер и Адмиралтейства шпиль,

      А слева – ах! – выплывает величественный, с золотым куполом собор.

      «А как название его?» – пожилого мужчину рядом я спросил.

      «Исаакиевский», – с любопытством на меня взглянув, ответил он.

      Но вот и Исаакиевский собор остался позади,

      И снова я спросил того мужчину пожилого:

      «Не подскажете, когда у института горного сойти?» —

      «Подскажу. Он на Васильевском, ехать еще долго».

      Из-за поворота возникла площадь перед нами,

      В честь Труда после революции названа она

      (Оповещала табличка на профсоюзном здании),

      А следом открылись мост и водой искрящая Нева.

      И сразу заворожила своей державностью река меня,

      Гранитными набережными и дворцами, стоящими на них.

      Ими, как дорогими ожерельями, обрамлена она,

      А мы в трамвае, как будто в небесах, над ней парим.

      «Увидеть Париж и умереть!» – сказано поэтом Эренбургом, а не мною,

      И всем, кто это утверждает-повторяет, прошу глаза открыть:

      Разве сравнима речушка Сена с величавою Невою?!

      И говорю: «Увидев Питер, захочется не умирать, а жить!»

      И вот уж нас по Васильевскому трамвай несет,

      В глазах моих отблески солнца и теней,

      А в душе то орган играет, то соловей поет,

      Вообще, черт-те знает что творится в ней.

      В орденоносный Ленинградский горный институт

      Подам я скоро документы и буду поступать.

      Те, кто учился в нем, конечно же, меня поймут:

      Тогда ведь многие в Союзе студентами его хотели стать.

      А еще был повод для улыбки на моем лице:

      Никто и никогда инженером не бывал в моей родне.

      А может быть, впервые среди нее удастся мне?

      С мечтою этою лечу в трамвае, будто бы во сне.

      Но тут же радужный мой сон я оборвал,

      Когда мужчина пожилой вдруг рядом встал

      И, по плечу слегка похлопав, мне сказал:

      «Приехали, наш институт», – и выходить он из трамвая стал.

      И я за ним. Трамвай, скрипя, умчал мой сон,

      А предо мной во всей красе открылся он:

      Со скульптурами на портике и рядом подпирающих его колонн,

      Как будто из Афин на берегу Невы храм появился Парфенон.

      И в этот храм науки горных и других шахтерских дел

      По ступенькам поднимаюсь и с волненьем открываю дверь.

      Находясь в трамвае, был еще тогда я нагл и смел,

      А в институт войдя, оторопь я ощутил