Юмор нашей жизни. Валерий Гудошников

Привычным движением сунул руку в карман.

      Ключей от квартиры не было. Конечно! Они висят на гвоздике в прихожей. Домой не попасть. И соседи, вероятно, уже спят. А, может, они ещё здесь? И он нажал кнопку звонка.

      Соседи были здесь. И уже несколько раз помянули так нелепо ушедшего от них друга. И теперь совещались, как отыскать его семью и сообщить о трагедии. Ни название деревни, ни район они не знали. В прихожей раздался звонок.

      – Кто это может быть?

      – Ошиблись, не открывай.

      – Так это… может, твоя жена пришла. Или моя.

      – Вряд ли. Спят они уже.

      Звонок продолжал работать.

      – Придётся открыть, – поднялся один из соседей.

      – Ты сначала спроси, кто там? Сейчас всякие шляются…

      – Кто там?

      – Участковый! – раздалось за дверью. – Я это, Николаич. Открывай.

      – К-кто-о?

      – Да я это, Николаич! Не узнал что ли? Открывай.

      Сосед, быстро трезвея, отшатнулся от двери.

      – Там этот, х-хозяин пришёл.

      Второй сосед вышел в прихожую.

      – Говорил же, давай завяжем. А ты, помянем, помянем! Глюки уже. Кто там? – прорычал он.

      – Да я это, я, мужики! Открывайте, сколько мне стоять тут?

      Голос явно принадлежал хозяину квартиры. Но ведь покойники не могут говорить. И возвращаться из морга.

      И сражённый логичностью этого вывода, сосед переспросил:

      – Кто это ты?

      – Да вы что там… перемать, упились уже? Я это, Семикашев. Открывайте!

      Соседи переглянулись.

      – Это… он. Его голос, – неуверенно сказал первый, побледнев ещё больше. – Но ведь он же умер. Придётся открывать. – И повернул собачку замка.

      В дверях стоял хозяин квартиры.

      – Вы что, уже в отрубе? Соседа не узнаёте?

      – Но… ты же умер!

      – Умер, да воскрес. А вы откуда знаете?

      – Так мы же и скорую вызвали, а потом и в больницу звонили, – загомонили пришедшие в себя соседи. – И доктор сказал, что ты в этой, в апатии какой-то, несовместимой с жизнью. И уже в морге лежишь.

      – Лежал. Я сначала подумал, что в вытрезвителе, когда очухался. Помню, пили тут, а дальше ничего не помню. Ну, думаю, может, вышли на улицу на фейерверк посмотреть, нас и загребли тёпленькими.

      Только вот почему меня одного, если нас трое было, не понял. Хотя, там двое каких-то хануриков лежали со мной, но это не вы были. Я же вам говорил, иногда отключаюсь. Могу минут тридцать, как труп быть, а потом прихожу в себя, и как будто ничего не было. Первый раз такое ещё в детстве случилось.

      Редкая болезнь какая-то. Статическая, по научному. Короче, падучая. Выпить-то что осталось? Намёрзся я там.

      – Осталось. А ты это… снова не окочуришься?

      – Не окочурюсь. Это редко бывает. Два три раза в год. А иногда и ни разу. Налейте!

      Повеселевшие соседи расселись вокруг стола. Договорились, что о происшествии никому не скажут. Да ведь и не поверят. Подумают, упились на Новый Год.

      – Правда, доказательство этого случая у меня есть, – заключил хозяин и показал свидетельство