Тёмная история. Чело-вечность. Наталья Сергеевна Алмазова

претензиями, встревать поперёк. Да даже сам мой голос переменился. Будто говорил не я, а кто-то за меня.. вот так запросто. Нет, я, конечно, разозлился… Я ли?..

      Мигель внимательно поглядел мне в глаза. Вероятно, он тоже ощутил перемену.

      Я же вдруг почувствовал, будто падаю вниз, туда, в темноту, откуда неслось угрожающее рычанье. Никакого другого берега, никаких тебе асфоделевых полей – на пороге в Запредельное меня просто пожрёт беспощадный пёс, охраняющий вечное царство сумрачного Бога. Сама память обо мне развеется прахом. Помнить будет разве что мой Создатель, которому я безразличен ровно настолько, насколько и все остальные: Он запросто сотворит себе новые пальцы, новые глаза, уши и.. крылья. В достаточном количестве. С производственными потерями не считаясь.

      Устрашающее видение сгинуло. И до меня донеслось назидательно: «Вот видишь?! Попробовал раз – рискнёт и ещё. Шутка ли – такая власть! Тебе башка твоя глупая совсем не дорога что ли?» Будто кто прямо в ухо прошипел. Но я знал, это всё не снаружи. Внутри.

      Внезапно я ощутил жгучее бесконтрольное чувство, что, подобно расплавленному металлу, выплеснулось за края переполненной изложницы, калеча и обжигая. Что это такое?! Как будто кто-то.. чувствовал за меня. И буквально силой заставлял меня переживать ровно то же. Я и думать не думал, что эмоцию можно вменить вот так.. насильно! Кушайте – не подавитесь…

      Я слегка склонил голову вперёд: во всём теле пульсировало упругое напряжение – точь-в-точь раздразненная, готовящаяся к броску гадюка. Пожалуй, во мне и так доставало змеиных черт, а возникающие в уме аналогии только усиливали отождествление с этими едва ли любимыми человеком тварями.

      Миг спустя, совсем уж недружелюбно оскалившись, я жёстко вцепился холодными пальцами в плечо изумлённо раскрывшему глаза молодому магу, прижав его спиной к ребру столешницы. Двойник бы впился в шею зубами, не меньше, да не тут-то было: всё ж таки я ему мешал и лез под руку, пускай он относился ко мне как к досадной подробности. Временным затруднениям, так сказать.

      Последняя из свечей беспомощно опрокинулась, разбрызгав восковые капли по сторонам, но, тем не менее, упрямо продолжая гореть, да и сам стол чуть не перевернулся. Однако опёршись на столешницу второй рукой, я удержал его в равновесии. Где-то на заднем фоне испуганно заскулил Лёлик, прямо завыл – до того жалобно и протяжно. И был в этом вое такой ужас и надрыв, что если б я был собой, то непременно вздрогнул бы.

      Но я не до конца осознавал, что в ту секунду со мной творилось. Сопротивляться было тяжело. Казалось, разумная уравновешенная часть моего «Я» стремительно ушла под воду, а на поверхности оказалось то, что я и вообразить не мог. Я ли это вообще? Нет, кто-то другой, исподтишка смотрящий моими глазами, нарочито затаившийся в темном чулане, выжидая своего часа. Тот, кто умеет чувствовать. Способный всем существом ненавидеть и до ледяной дрожи бояться. Склонный к заблуждениям. Допускающий ошибки. Абсолютно иное существо, переродившееся, подобно раковой