еда закончилась, я подолгу не выходил из комнаты. Даже по вечерам. Мне хватало трансляций из Гусиного края и развлекательных путешествий на дикие безлюдные планеты. С одной стороны, меня удивляла всепоглощающая лень, но с другой – я думал, что, когда вернусь к себе, придется выходить на производство и пахать без выходных и праздников. Поэтому я отдыхал впрок, ни о чем не думая и не беспокоясь. В моей жизни вдруг появилось место для себя самого. Этот новый чувак мне даже нравился. Он ничего не хотел, никуда не торопился и ни к чему не стремился, будто все его мечты сбылись, осуществились все планы и закончились все проекты. Я перестал мыться и не менял белье. Мне нравилось, что больше не было снов – ни про Гусиный край, ни про рептилий. Иногда я заказывал еду в номер, но иногда ничего не ел несколько дней. Меня радовало, что я легко обхожусь без пищи. Шли дожди. В углу комнаты разрослась синяя плесень. Наверное, от этого кожа стала сухой и потрескалась. На руках появились морщины. Хозяин предложил залить сине-зелёный угол хлоркой, но я отказался, беспокоясь о химическом отравлении. Через несколько дней трещины и углубления на коже стали глубже. Я не приглядывался, но казалось, что морщины и трещины сформировали замысловатый рисунок. Точнее, не рисунок, а орнамент. Чего только не бывает на этих странных отдаленных планетах. Когда же выглянуло солнце, и в комнате стало светлее, кожа заблестела, будто засветилась изнутри. И я снова подумал, что чего только не произошло со мной за последнее время! Я вышел в город рано утром, когда на улицах не было никого. Свежие силы переполняли меня. Хотелось бежать и кричать во все горло: «Я есть! Я здесь!» И я побежал навстречу солнцу. Я бежал, пока ноги несли меня вперед и пока дыхалка не остановила меня.
В конце концов, задыхаясь, я наклонился к земле. Не ярко, но отчётливо я увидел, как светится облако, отражаясь не от обуви, а от моих безволосых голеней. Я поднял глаза к небу, чтобы удостовериться, что облако надо мной похоже на ящерицу. Да! Это было оно! Большое круглое облако с маленькими ручками и большой головой. Точно такое же, что отражалось на поверхности моей кожи.
Грехопадение.
Ольга Забродина
Солнце погасло. Горизонт на миг полыхнул красным золотом и через секунду погрузился в вечный покой. Васиштха сидит перед входом в царские конюшни. Пытается молиться. Но с запада надвигается ночь и поглощает мысли вместе с красками дня. Пустота. Ни крика птицы, ни шороха зверя. Только монотонное пение цикад дребезжит во влажном воздухе.
– О боги, боги, ― вздыхает Васиштха. ― Тьма в душе гуще, чем в поле! Он всматривается в очертания деревьев вдали ― черные бесформенные тени неподвижны. Ветви-когти раскинуты в стороны, скребут небеса. ― У поля есть звезды и луна. А у души ничего не осталось. Ни искорки.
Васиштха оглядывается на конюшню. Золотой свет сочится из дверей. Растекается по лицу великого брахмана и оттеняет муку в глазах.
– Пора, ― Васиштха встает.
На миг замирает, прижимает руку к груди.
