И целого Космоса мало. Среда обитания – Космос. Часть 2. Екатерина Аристова

Персональным адом. И первой реакцией стала радость, что больше никто и никогда не сгниет заживо на рудниках. Но там же она встретила удивительных созданий, ставших друзьями. И мысль о том, что их не стало, причиняла нестерпимую боль.

      И все же она вернулась домой. Через четыре года. Невыносимо долгие четыре года. Которые порой летели, словно секунды. Калейдоскоп эмоций, который она прочувствовала на родине мхуурров, до сих пор не отпускал, но самое острое и яркое чувство – осознание, что ты наконец-то дома. Пусть там порой было страшно, больно, и невыносимо тоскливо.

      – Люди остались без топлива, – заметил серокожий валиурец, стоявший рядом.

      – Плевать.

      – Как только кончатся запасы, человечество окажется прикованным к планетам.

      – Плевать.

      – Морришшдра целенаправленно захватила Гаапт. Знала, какое ранение окажется смертельным.

      – У нас ее зовут Цирцеей. Привыкайте к этому имени.

      – Если ты призовешь всех мхуурров, затерянных в Млечном Пути, люди смогут передвигаться по галактике.

      – Такое ощущение, что я говорю со стеной. Сказала же – мне плевать.

      – А есть то, что тебя волнует в этой новости?

      – Да. Аборигены Гаапта. Они либо мертвы, либо поглощены Цирцеей. Что еще хуже смерти.

      – Значит, такова судьба этой расы. Ее время прошло. На обломках этой цивилизации родится что-то новое.

      – Если мы уничтожим Цирцею.

      – Да. Ты – уничтожишь.

                                                       * * *

      Будь как дома, путник, я ни в чем не откажу.

      Множество историй, коль желаешь, расскажу.

Король и Шут – «Лесник»

      Четыре года назад Саманта Корф, она же Фредерика Петерман, она же Гертруда Гроссман, прошла сквозь черную дыру в галактику Хога. Обратилась в ничто и нигде, чтобы вновь возродиться на той стороне.

      Она не знала, сколько времени прошло после поглощения, прежде чем вновь осознала себя. Вокруг нее плескалась вязкая густая темнота, но ощупав себя, Сэм пришла к выводу, что есть тело, и по крайней мере одно из ее шести чувств – осязание. Ни звуков, ни запахов. Слепота или бесконечная тьма вокруг. Попыталась мысленно дотянуться до Одиссея, но наткнулась на ментальную стену.

      Первая мысль – это загробный мир, в который она так упорно не верила. Истерически посмеялась над этой идеей, немножко поплакала, впала в уныние.

      И когда спустя вечность раздался первый звук в этой новой мрачной вселенной, Саманта почти обрадовалась. В ее замкнутый, словно материнская утроба, мирок ворвался равнодушный механический голос, настолько ледяной, что по коже запрыгали мурашки. Мурашек же не бывает в загробном мире, не так ли?..

      – Назовите себя.

      – Кто вы? – ее голос прозвучал несколько истерично, и Сэм одернула себя. Чем бы ни было это существо, нельзя показывать свой страх.

      – Назовите себя.

      – Где я?

      – Назовите себя.

      – Что