Ветер из рая. Анна и Сергей Литвиновы

вашу цену, – твердо взглянул Синичкин-старший в переносицу поставщику.

      В магазинах красная икра в Советском Союзе практически не продавалась, была, как говаривал Райкин, фифицитом. Торговали ею через предприятия, столы заказов – то есть, по тогдашней терминологии, давали. Потом в семьях вожделенную баночку долго хранили и наконец выставляли на пиршественный стол на какой-нибудь большой праздник: Новый год или день рождения.

      Стограммовая жестяная баночка икры стоила в те времена четыре рубля двадцать копеек. Значит, килограмм в розницу тянул на сорок два «рэ», а если считать на тонны, конечная цена товара составит немыслимые, не представимые для советского человека деньги: один миллион шестьсот восемьдесят тысяч рублей. За такую сумму можно было купить сто кооперативных квартир. Или двести автомобилей «Жигули». Однако если вдруг продавать деликатес через кафе-рестораны, накрутка к розничной цене составит сто процентов. Значит, пресловутый вагон можно будет реализовать в общей сложности как минимум за пять миллионов.

      Но огромные риски тоже следовало учитывать. Как везти этот вагон через всю страну? Где хранить? Как наладить реализацию? Ведь постоянно придется подмазывать проверяющих. И в момент отгрузки, и по пути на железной дороге, и при продаже.

      – Продам тебе вагон за миллион, – сказал хозяин, – пятьсот штук пришлешь мне в момент отгрузки и столько же – через месяц.

      Эта сумма представилась Синичкину справедливой, но его не покидало ощущение общей нереальности происходящего: вот он на краю света уславливается о покупке вагона икры за один миллион рублей – да где он такую сумму найдет?

      – Пятьсот тысяч за рефрижератор, – сказал опер, скорее, чтобы поторговаться, – и окончательный расчет не через месяц, а через два.

      – Девятьсот пятьдесят «штук» и полтора месяца тебе на реализацию.

      Они еще поторговались и сошлись в итоге на семистах пятидесяти тысячах.

      – Связь через Бобика. Он даст тебе телефон.

      Рядом со столом у хозяина кабинета висела на стене натуральная рында – судовой колокол. Он протянул руку и позвонил в него. Звук разлетелся по всему дому.

      В дверях появился давешний шестерка с черным пакетом в руках. Хозяин протянул ему документы и портмоне «Зверева» и кивнул с непонятным выражением. «Прошу», – шутовски молвил помощник, делая Синичкину знак в сторону кулька. На секунду возникло неприятное чувство: «Сейчас они отвезут меня, как они тут говорят, “на Горностай” и закопают».

      Но если б он каждый раз пугался в пиковые моменты своей службы – давно б с ума сошел. Синичкин покорно склонил голову. Вертлявый парнишка нацепил на него пакет.

      Через пятнадцать минут они вернулись к «Арагви».

      Пакет с головы опера сняли, когда он еще сидел в салоне; машина оказалась с тонированными стеклами, то была «Тойота», госномер Синичкин тоже разглядел и запомнил. Он, как и само авто, был понтовым – на лимузин оборачивались: «А 7777 ПК».

      Бобик, или как там его звали по-настоящему, вернул оперу портмоне и документы. Дал листок, на котором размашисто был