Я придумаю тебе смерть. Виктория Румянцева

пяти. Разные были обстоятельства… денег мало, то да сё… А вот не получилось! Ни с мужем, ни с другими мужчинами… Абортов я никогда не делала! Всякие болезни дурные не подхватывала, фолликулы у меня… ну… эти… есть. Просто Бог не дал! Короче говоря, Виолетта, не так-то просто забеременеть после тридцати пяти!

      – Ну… сочувствую. Я-то детей особенно не жаждала. Только со Славой задумалась впервые…

      – Я знаю женщину, которая искренне не хотела детей. Теперь, в пятьдесят один, жалеет, но поздно уже… Да я не знаю, как жила бы, если бы у меня сына не было! Ванька уехал – как кусок души вырвали!

      – Чего ты от меня хочешь, Ань? Что ты в меня впиваешься? – раздражалась Виолетта. – Я должна после этого разговора найти донора и оплодотвориться?

      – Зачем так грубо-то? Я просто переживаю за тебя!

      – Делай это молча, пожалуйста, – морщилась Виолетта. – Если тебе так не нравится моя позиция, давай прекратим общаться. Я не потерплю агрессивного вмешательства в свою жизнь, пусть и отношусь к тебе хорошо. Мне не нужны советы, пока я не спрошу. Ладушки?

      Аня вспыхивала, потом вроде как принимала условия. Ненадолго…

      – Только не обижайся, Виолетта, но надо собой заняться! Я была в шоке, когда узнала, что тебе тридцать пять! Думала, за сорок! Сейчас в тридцать пять ещё девчонки, а ты прям это… конкретно сдала.

      «Вот змея», – беззлобно подумала Виолетта. Ничего нового. Женщины часто искали в ней недостатки, даже рискуя услышать упрёки в чёрной зависти: «Я разглядела прыщик подкожный и стрёмную папиллому на её пальце. Фу! Нельзя, что ли, лазером вывести?» Сейчас, когда некогда эффектная женщина действительно сдала, сам Бог велел. И всё-таки неприятно.

      – Длинные чёрные волосы для женщины с ранним типом старения, как у тебя, – это мрак. Сразу плюс пятнадцать лет! Да, грива шикарная, но… Она портит!.. Тебе бы ёжик пошёл. Отвлёк бы от полноты лица! Вот я стрижечку сделала, так мне теперь двадцать пять максимум дают, – приосанилась Анна.

      Виолетта демонстративно хмыкнула: пущай знает, как смехотворно её заявление. Двадцать пять, ага. Если только на два умножить. Ладно, это со зла. Лет на тридцать восемь – сорок приятельница выглядела.

      – Ань, когда мне понадобится совет стилиста, я к нему и обращусь. Спасибо!

      – Почему ты вечно меня затыкаешь, Виолетта? – обижалась подруга. – Это не говори, то… Если я считаю, что ты себя губишь, то должна молчать?

      – Да. Тактичные люди так и делают.

      – Чушь! Друзья на то и даны, чтобы говорить правду!

      – Хорошо. А если я тебе скажу, что ты не типаж вечного подростка, несмотря на свою миниатюрность? На двадцать пять никак не выглядишь. У тебя взрослое лицо. Если надеваешь майки с Микки Маусом и рваные джинсы, потому что тебе так нравится, – ладушки, но если ты это делаешь, потому что думаешь, будто смотришься модно-молодёжно, то зря. Сзади пионерка, а спереди – пенсионерка. Тебе больше подошёл бы элегантный стиль, или такой… готический: каре, тёмные цвета одежды, шляпка с вуалью. Переодевайся,