Питер Пэн и Венди. Дети воды. Ветер в ивах. Джеймс Мэтью Барри

сказала Венди Мойра Анджела.

      – Чепуха, – отрезал Питер.

      Она спросила, где он живёт.

      – Второй поворот направо, – сказал Питер, – а потом прямо, до самого утра.

      – Какой смешной адрес!

      У Питера сжалось сердце. Он подумал, что адрес, пожалуй, и в самом деле смешной.

      – Нет, не смешной! – сказал он.

      – Я не то хотела сказать, – поправилась Венди, вспомнив, что Питер был её гостем. – Я хотела спросить: на письмах так и пишут?

      «Лучше б она не вспоминала про письма», – подумал Питер.

      – Не получаю никаких писем! – сказал он презрительно.

      – Но ваша мама получает?

      – Нет у меня никакой мамы! – ответил он.

      У него не только не было мамы, но не было ни малейшего желания её иметь. Он считал, что про матерей вообще зря говорят столько хорошего. Но у Венди сердце сразу заныло от жалости.

      – Ах, Питер, теперь понятно, почему ты плачешь! – вскричала она, спрыгнула с кровати и подбежала к нему.

      – И вовсе я не поэтому плакал, – сказал он с негодованием. – Я плакал потому, что никак не могу прилепить свою тень. А вообще я и не думал плакать!

      – Она отлепилась?

      – Да.

      Тут Венди увидела тень, лежащую на полу; тень была такая мятая, что Венди стало невыносимо жалко Питера.

      – Какой ужас! – сказала она.

      Впрочем, она не могла сдержать улыбку, увидев, что Питер пытался прикрепить её мылом. Уж эти мальчишки!

      К счастью, она тут же сообразила, как помочь горю.

      – Её надо пришить, – сказала она высокомерно.

      – Что такое «пришить»? – спросил он.

      – Ой, какой ты невежа!

      – Вот и неправда!

      Ей было очень приятно, что он не знает таких простых вещей.

      – Я тебе её пришью, маленький, – сказала она. Непонятно, почему она его так назвала – ведь он был с неё ростом.

      Она достала свою рабочую шкатулку и принялась пришивать тень ему к пяткам.

      – Боюсь, что тебе будет немножко больно, – предупредила она.

      – О, я не заплачу! – сказал Питер.

      Он уже был уверен, что никогда в жизни не плакал. Он сжал зубы и не заплакал, и скоро тень уже вела себя вполне прилично, хоть и выглядела всё же немножко помятой.

      – Надо было её прогладить, – сказала Венди задумчиво.

      Но Питера, как и всех мальчишек, это ничуть не заботило, и он в восторге запрыгал по комнате. Увы, он уже забыл, что своим счастьем обязан Венди. Он был уверен, что сам пришил себе тень.

      – Какой я умный! – кричал он радостно. – Нет, вы только подумайте, какой я умный! – И он закукарекал.

      Мне очень грустно в этом признаться, но самодовольство было одной из самых привлекательных черт Питера. По правде говоря, не было на свете большего зазнайки, чем Питер.

      Венди возмутилась.

      – Ну и самодовольство! – воскликнула она с едкой издёвкой. – А я, по-твоему, тут совсем ни при чём?

      – Нет, отчего же, ты тоже кое-что сделала, – ответил небрежно Питер