Серые розы Роннебю. Мия Велизарова

остался только кучер, старая кошка, исправно гоняющая мышей в кладовке, кухарка, не способная приготовить ничего, кроме овсянки и подгоревших тостов, и вечно всем недовольная молоденькая горничная. Работы хватало всем и каждому.

      И пускай из десяти комнат в конечном счете оставили незапертыми только две. Еще ее матушка говорила: чистота в доме – покой в душе. Поэтому каждое утро фру Росен лично шествовала из своей спальни в соседнюю гостевую, чтобы убедиться, что на полках нет ни пылинки, у камина сложены стопкой дрова, а постель застелена пахнущим мылом бельем с вышитой серым шелком монограммой в окружении плетистых роз. Где-то в глубине души у нее все еще теплилась надежда, что однажды на пороге появится отпрыск какой-нибудь дальней ветви их семейного древа. Долгожданный наследник, которому можно будет с легким сердцем передать заботу о родовом гнезде.

      Скрипучие ступеньки, по которым она спускалась в гостиную, покрывала алая ковровая дорожка, вытоптанная до облезлых проплешин по центру, но без единой пылинки на оставшемся ворсе. Перила славно пахли воском – вообще-то их следовало натирать каждый божий день, но, сменив пятую служанку, фру Росен пришлось снизойти до одного раза в месяц. Ох, уж эта своенравная Хельга…

      Затем хозяйка усаживалась в свое любимое кресло в гостиной, покрепче сжимала хрустальный колокольчик – и начинала раздавать всем неоценимые, как ей казалось, советы. С потемневших обоев на нее одобрительно взирали выцветшие фотографии родителей, а длинная вереница портретов в парадной напоминала о долге перед фамилией. Так уж получилось, что из всего многочисленного семейства она осталась одна. Если бы только брат послушал ее в свое время и женился…

      После войны большую часть мебели и картин пришлось продать – до сих пор, скользя взглядом по непривычно пустым стенам, испещренным светлыми квадратами, хозяйка чувствовала угрызение совести. Но иначе им всем пришлось бы несладко, особенно когда из банка пришло письмо, на нестерпимо-белой бумаге с печатью, от которого у фру Росен на целых два дня разыгралась ужасная мигрень. А на третий день она решительно позвонила в колокольчик и вызвала горничную:

      – Напиши господину Мауеру. Или нет, я сама ему позвоню!

      Мауер приехал лично, в сопровождении двух помощников, и быстро разрешил вопрос с кредиторами. Все-таки недаром их семьи вели общие дела еще со времен Северной войны. Новую войну им удалось решить малыми жертвами, избавившись от залежей старых вещей на чердаке. Фру Росен тогда даже не захотела взглянуть напоследок на закутанные в мешковину и обложенные соломой призраки прошлой, благополучной жизни – к чему зря надрывать сердце? Зато после этого в поместье воцарился долгожданный мир.

      На некоторое время.

      А потом кто-то с завидной периодичностью начал делать набеги на их тихую обитель.

      – Хельга! – голос у хозяйки дома