Серые розы Роннебю. Мия Велизарова

небу и зеленым лугам…

      – Кёрстен! – хлопнула дверь, и от крыльца к ним заспешила высокая стройная девушка в переднике, с накинутой на плечи вязаной шалью. Рукава у нее были закатаны до локтя, а нос измазан чем-то белым. – Прекрати шуметь, сейчас же!

      – Ох, Хельга! – уже знакомый незнакомец снова куда-то пропал, но Кёрстен было не до него. Выпитый час назад чай напомнил о себе. – Бери корзину и расстегни меня, пожалуйста, скорей!

      Эйнар нарисовался вновь, стоило входной двери захлопнуться. Он задумчиво скользил взглядом по окнам, заключенным в массивные алебастровые рамы, покосился на треснутые мраморные вазоны с янтарно-желтыми бархатцами.

      Vivat, crescat, floreat1, – угадывалось в барельефе, украшавшем парадное крыльцо. Каменные розы обвивали слова, так, что неподготовленному человеку могло показаться, что никакого девиза там и нет. Но он был, и что бы ни случилось в поместье за то время, что он отсутствовал, розы продолжали цвести, и на ограде, окружающей дом защитным кольцом, и в оранжерее – ему даже показалось, что он чувствует нежный, тонкий аромат бутонов.

      Что ж, надо как следует осмотреться, – подумал Эйнар, направляясь вдоль посыпанной гравием дорожки. Затем он украдкой огляделся, не смотрит ли кто, подошел поближе – и шагнул прямо в кирпичную кладку, растворившись за глухой стеной.

      Лорнет в черепаховой оправе

      Фамильное зеркало в потемневшей раме с годами совершенно разучилось льстить. Раньше фру Росен доставляло удовольствие разглядывать собственное отражение, взбивать белокурые локоны и тайком от горничной подводить брови огарком свечи. А сейчас…

      Сейчас волосы подернулись серебром, руки огрубели и по виду напоминали узловатые коренья, затянутые в перчатки, а глубокие морщины не скрывала даже жемчужная пудра, которую она по старой памяти продолжала заказывать вместе с кипой женских журналов. В последних, к слову, частенько печатали различные рецепты по сохранению молодости – стоит ли говорить, что она испробовала на себе всё, включая самые несуразные алхимические формулы. Старый конюх Андерн только посмеивался, доставая нужные ингредиенты – их ему приходилось писать печатными буквами на бумажке, ведь ни одна порядочная особа не осмелилась бы произнести вслух и половину из списка. Увы, ни истолченное в порошок крыло летучей мыши с чердака, напугавшей Хельгу до обморока, ни хваленая маска с перцем и бальзамом из яблочного уксуса не смогли остановить признаки надвигающейся старости.

      Ладно, она могла бы еще смириться и приказать завесить все зеркала в доме. А фамильная трость, на которую приходилось опираться при ходьбе, не только облегчала ноющую боль в ноге, но и добавляла ее словам весомости – даже старая кухарка, разменявшая в прошлом году седьмой десяток, не осмеливалась перечить, стоило графине выпрямить спину и одарить ее пристальным фамильным взглядом Росенов.

      Но вот эти сны…

      То леденящие

1

Живи, расти, процветай