Когда вырасту. Елизавета Комарова

ласковый, всех целовал – и тут на тебе. Андропов не задел мое сердце, зато мне нравилось, что среди одинаково одетых старых страшных воротил есть один тихий, непохожий внешне на других, вроде как чукча.

      То есть мне стал очень симпатичен необычный Черненко.

      Про чукчей все анекдоты были добрые. И я думала – наверно, он добрый, и хорошо бы именно он стал следующим по порядку царем.

      И я вам точно хочу сказать: вот как ты веришь – так оно и будет.

      Вдруг его действительно назначают!

      Представьте мой искренний восторг.

      Никто в стране его не разделял. Я ликовала одна. Купила в киоске газету, вырезала его портрет и повесила на стенку.

      Но вскоре и он, к сожалению, приказал долго жить: в августе 1983 года на отдыхе Константин Устинович тяжело отравился копченой рыбой, которую прислал ему, явно по наущению врагов страны, подлый Виталий Федорчук, легкомысленно назначенный министром внутренних дел СССР.

      Вот он внутренними делами и занялся, сука.

      Отведав этого гостинца, Черненко провел значительную часть своего правления в центральной клинической больнице, где иногда, то ли для забавы, то ли с целью травануть его посильней и уже наверняка, проводились заседания Политбюро ЦК КПСС.

      Такая вот страшная история.

      Я почтила его память горючими слезами.

      Великая держава вместе с населением запомнила его как безопасного руководителя, который не сделал ровным счетом ничего. И даже не сказал никаких исторических фраз. Ни «мочить в сортире», ни «она утонула»… – никакой этой чуши он не городил.

      А уж войн и подавно не затевал: ему после министровых карасиков было как-то не до войн.

      Так что я считала его хорошим человеком.

      В общем, не учеба, а большая политика занимала мои мысли.

      А то они спрашивают, как я сама училась. Ну, как училась… Честнее всего ответить не уклончиво «неровно», а искренне «неважно». Два плюс два научилась складывать – да и ладно, а там и кучер довезет.

      Хвостики и совет отряда

      (пионерское детство)

      Когда мы перешли из октябрят в пионеры и учились классе в шестом, кто-то из класса в совет отряда входил, а кто-то – нет. По принципу уровня оценок и дисциплины.

      Нормальные дети (как сейчас говорят – «адекватные») в этот совет входили. Я, разумеется, нет.

      Совет отряда собирался нечасто, и вот как-то раз наш классный руководитель Алла Михайловна говорит:

      – Так, Куликова. Завтра с Тартаковичем добро пожаловать на совет отряда. Разберем ваше поведение, ваши грандиозные успехи, подумаем, что с вами делать.

      Зная заранее, что предстоит, я встала пораньше, нагладила как следует пионерский галстук и сделала два хвостика.

      Обычно я ходила как лахудра, с распустившейся косичкой слева и петелькой справа. К третьему уроку я вытаскивала резинки из волос и ходила так. Пионерский галстук пихала в карман портфеля.

      А тут думаю – не, прикинусь паинькой. Буду иметь трогательный, беззащитный вид.

      И вот совет отряда. Хвосты держались нормально.

      Все расселись