В апреле сорок второго…. Василий Ардаматский

еще увидел, как арестованный стремительно мчался к лесу.

      Вот вам и вывихнутая нога!..

      На рассвете мы с десятком колхозников обшариваем окрестности.

      На опушке леса, в яме, валяется грязная шинель со свежепростреленной полой. Следов крови нет.

      Значит, всё. Ушел.

      Маленькая глава, в которой я понимаю свою ошибку

      Вернувшись в дивизию, я доложил Пруту о случившемся и получил пять суток домашнего ареста.

      Наказание это носило скорее символический характер: ведь домом моим была прокуратура. Как и прежде, днем я занимался служебными делами, как и прежде, вместе со всеми коротал вечера. И лишь дурацкие шуточки Гельтура напоминали мне о моем домашнем аресте.

      На шестой день Прут сказал мне:

      – Теперь, я думаю, можно поговорить о деле.

      Мы помолчали: в деловых разговорах Прут спешки не любил.

      – В чем именно ты видишь свою ошибку?

      Я ответил:

      – Во-первых, в том, что не остался в поезде. Нужно было сидеть и ждать, пока исправят мост, а не пускаться в сомнительное путешествие, да еще с арестованным. По существу, я сам и создал условия для побега Цветкова.

      – Ну, допустим… Хотя я лично не согласен с тобой. Нельзя было сидеть в поезде до бесконечности… Еще?

      – Я разрешил Филенко дежурить вместо меня, хотя видел, что он едва держится.

      – Ты тоже едва держался. Боюсь, что то, что случилось с ним, могло случиться и с тобой… Еще?

      Я молча думал. Что имеет в виду Прут?

      – Не знаю, Лев Ильич.

      – По-моему, Алёша, ты совершил одну, главную ошибку. В тяжелой обстановке надо идти за помощью к людям. Ведь и в поезде, где вы ехали, и на ферме, и в селе, где ночевали последний раз, тебя окружали советские люди. Были там, наверное, и коммунисты, комсомольцы – твои же товарищи. А ты сторонился людей. В лес вошел без проводника. Для ночлега выбрал избу на отшибе. А ведь без поддержки народа мы немного стоим. Понял меня?

      – Понял, Лев Ильич.

      – Ну и хватит об этом.

      Капитан снова появляется на сцене

      Прошел месяц с тех пор, как сбежал Цветков.

      Уже давно стояла весна. С теплом противник заметно оживился.

      Несколько раз фашисты пытались вклиниться в нашу оборону и выйти к широкой излучине Донца. Пока им это не удавалось. А батальон удачливого Кононова даже потеснил немцев километра на три. Кононов ходил героем и угощал всех трофейным шоколадом.

      В дивизии произошло еще одно немаловажное событие. Был сбит «фокке-вульф». Он развалился в воздухе, а летчик, выпрыгнувший с парашютом, приземлился прямо перед штабом полка.

      На допросе он заявил, что в ближайшее время ожидается решающее наступление немцев…

      Как-то вечером в прокуратуру зашел немолодой человек в штатском, но с наганом. Они с Прутом долго шептались над раскрытой картой.

      Потом Прут подозвал меня.

      – Хочу поручить тебе дело. Вот познакомься: инструктор Краснолиманского райкома товарищ Белкин.

      Прут невесело продолжал:

      – Видишь