Воевода ертаула. Полк конной разведки. Юрий Корчевский

Пару раз в год, а когда и чаще бояре, что в братчине, встречаются. Пива попить, в баньку сходить, дела обсудить. Коли вступишь в братчину, обратной дороги нет. И подсуден в случае чего, при споре, потом будешь только членам братчины. Понял ли?

      – Понял, согласен.

      – Ладно, зерна у тебя нет – это я уже понял, долю деньгами отдашь. Сейчас отдыхай, к завтрему готовься – слуга комнату покажет.

      Стряпчий позвонил в колокольчик. На звон явился слуга, забрал мою уже шубу и провел меня в гостевую комнату.

      Я снял сапоги, разделся и рухнул в постель. И в самом деле – надо отдохнуть. Устал я за эти дни – скачка в Москву, напряженная работа. Имею же я право устроить себе день-два отдыха?

      На следующий день стали собираться бояре. Двор быстро заполнился знатным народом, слуги отводили в конюшню лошадей.

      Бояре заявились без слуг и ратников.

      Меня пока никто не звал, и я находился в отведенной мне комнате, разглядывая с высоты второго этажа прибывающих бояр. Все лица были мне незнакомы. Да и откуда взяться знакомым, коли в Вологде сижу, а когда и выезжаю на государеву службу, так вокруг – бояре местные, вологодские.

      Наконец, вошел слуга:

      – Боярин, тебя ждут.

      Когда я вошел в огромную трапезную, стушевался. За длинным столом сидело человек тридцать бояр. Одеты – без изысков и украшений.

      Все с интересом разглядывали меня.

      Поднялся Федор Кучецкой.

      – Собрались мы, уважаемые бояре, дела наши обсудить, пива попить да нового члена принять.

      Поднялся боярин на дальнем конце стола.

      – А не уроним ли честь и достоинство свое новым членом?

      Мне и вовсе стало неловко. Уйти? Нет уж, буду стоять до конца. Не убьют же, да и опозорить не должны.

      Федор Кучецкой продолжил:

      – Честь свою не уроним, принимая боярина Михайлова. Дважды он мне доказывал, что разумен и умен, да и воевода вологодский, боярин Плещеев, о нем лучшего мнения.

      – А пиво пить может?

      Я и ответить не успел. Слуги внесли в зал огромную братину – ведра на три, с усилием подняли на стол, боясь расплескать пенный напиток.

      – Пусть докажет.

      Все с любопытством уставились на меня.

      Кучецкой толкнул локтем:

      – Пей!

      Ни кружки, ни другой емкости не было. Я сделал шаг к столу. Пенный напиток источал тонкий солодовый аромат. Я наклонил немного братину и припал губами к краю.

      – Раз! – дружно заорали бояре. – Два, три, четыре. Эй, нам оставь – видим, что можешь.

      Я поставил братину на место, отер пену с усов и бороды, перевел дух.

      – Ну что, братья, принимаем нового члена? Люб ли?

      – Люб, люб, – зашумели бояре.

      Федор повел меня за собой вдоль стола, за которым на лавках вольготно расположились бояре.

      – Боярин Кикин.

      Боярин привстал и пожал мне руку.

      – Боярин Пушкин.

      – Боярин Милославский.

      – Боярин Вельский.

      И далее пошло: Курбский, Куракин, Татищев, Телятевский, Троекуров, Романов, Апраксин, Горбатый, Румянцев.

      Федор