Пацаны: конец истории. Михаил Дмитриев

там есть веранда, бассейн, дополнительный душ на улице. Номер просторный, более двухсот метров, и в нем имеется кровать «кинг сайз». Также мы предоставим вам бесплатный массаж в нашем СПА-центре и дегустацию вин в винотеке.

      Закончив учтиво-монотонную речь, управляющий тяжелым взглядом пронзил рыбьи серые, со светлыми ресницами глаза Нэйл, давая ей понять, что вопрос исчерпан.

      – Я могу сейчас осмотреть этот номер? – спросила голландка, неожиданно присмирев.

      – Конечно, сеньора. Сейчас я вызову багги, который вас довезет.

      Нэйл зашла за горничной в стилизованный под бунгало домик, он стоял чуть поодаль от остальных, на окраине комплекса. Она прошлась по комнатам, бегло заглянула в туалеты и шкафы. Полы здесь были выложены кроваво-бордовой плиткой, такого же цвета шторы плотно закрывали огромные окна. В декорированных лепными львами комнатах стояли керамические вазы и блюда, на резных, темного дерева столиках лежали пестрые национальные скатерти, – все это было недорогим и продавалось местными умельцами на каждом шагу. Номер был огромным, но что-то в нем женщине показалось настораживающим, даже жутковатым. Чувство это было инстинктивным, необъяснимым. Решительная, марширующая походка Нэйл, какой она шла разбираться на ресепшен, исчезла. От мрачной, гнетущей атмосферы этого помещения к горлу Нэйл подступил комок, грудь сдавило… На потолке зала гудела массивная лампа-вентилятор. Нэйл, не зная зачем, в странном замешательстве уставилась на ее вращающиеся лопасти. Казалось, они должны были разгонять душный воздух, но почему-то вызвали у женщины приступ дурноты: голова закружилась, руки и ноги отнялись, похолодел затылок. И Нэйл овладел кошмарный безотчетный ужас.

      – Мне не подходит этот номер! – бросила она горничной, выскочив из номера.

      «Ты не первая, кто улепетывает отсюда!» – глядя ей вслед, подумала мужеподобная, с кожей цвета жженого сахара работница.

      – Мне предоставили огромный люкс, но я отказалась от него! – выдохнула Нэйл мужу, несуразному малому с вытянутым, как в вогнутом зеркале, подбородком.

      – Почему?

      – Не знаю! Мне хотелось бежать оттуда без оглядки. Там нельзя оставаться, там мрак, негатив, которые ощущаешь каждой клеткой. Такое чувство, что за тобой кто-то наблюдает, и от этого можно сойти с ума.

      – Не понимаю тебя.

      – Я сама не понимаю, я говорю о внутренних ощущениях. Я не смогу жить в этом номере! В нем… как будто в нем живет фантом!

      Муж исподлобья удивленно смотрел на Нэйл. После того как она во время родов потеряла ребенка, он уже не в первый раз замечал за ней странности. Тем более, она стала говорить странные вещи: например, что смерть человека, а именно форма его ухода в иной мир – это некий код, схема, которые живые должны расшифровать.

      Не став спорить с супругой по поводу ее нынешнего, опрометчивого на его взгляд, решения, он лишь пожал своими костлявыми плечами и спросил:

      – Как тогда будет спать маленькая чупакабра?

      – Я снова ходила