Окно с видом на счастье. I том. Наталья Игоревна Соснина

за столиком, шепотом передразнил: «Меню, тебю и список блюдей…»

      – Мы сразу закажем, молодой человек, – решительно сказал Алексей. – Не убегайте.

      – Конечно! – выхватил блокнот Густые Реснички. – Слушаю вас-с-с…

      – Та-а-ак… – задумчиво начал Корольков. – Лёша, ты будешь жюльен?

      – Буду! – припечатал его друг. – Я вообще, Саня, жрать хочу, как из пулемета.

      – Прекрасно. Принесите нам, пожалуйста, по жюльену с грибами, по салату какому-нибудь…

      – Могу порекомендовать, – склонился над Корольковым официант и, вытянув наманикюренный пальчик, ткнул им в страницу солидного, в кожаном переплете меню. – Вот этот, с кусочками ананаса и оригинальной заливкой.

      – Валяйте этот, – согласился Саша. – И проследите, пожалуйста, чтобы жюльены были горячими.

      – Безусловно! – слегка задохнулся Густые Реснички. – Наш бар работает в соответствии с представленным меню-ю-ю… Это все? – почтительно осведомился он.

      – Да уж конечно! Все! – улыбнулся Лёша. – А горячее?

      – Да-да, – снова вооружился блокнотом официант. – Слушаю…

      – А на горячее… – невозмутимо продолжил Саша, – кстати, можно сразу начинать готовить, видите, мой друг умирает от голода… Н-да. Ростбиф с жареной картошкой и овощами гриль.

      – Ростбиф и вам, и вам? – повернул он голову туда-сюда.

      «Вот дебил, – подумал бармен. – Нет, блин, один на двоих им принеси! Понятно же, что мужики жрать хотят, да и не особо заморачиваются. Мяса им по куску надо!»

      – Да, два ростбифа средней прожарки, – ответил Лёша. – И попросите, пожалуйста, чтобы хоть что-то дали побыстрее.

      – Конечно! – упорхнул, снова виляя задницей, Густые Реснички.

      Доктор Румянцев посмотрел ему вслед и покачал головой.

      Корольков же задумчиво добавил:

      – И хлеба, сына, хлеба…

      «Ну ничего, – подумал Лёша. – Раз шутит, значит, не все так плохо».

      – Сань, так кто звонил-то тебе? – спросил он.

      – Лёш, представляешь… Катя звонила… – медленно, словно каждое слово давалось ему с трудом, сказал черноглазый, и бармен с интересом навострил уши.

      – Какая Катя? – заинтересованно взглянул на него Румянцев. – Которая из гнойной хирургии, светленькая?

      – Сам ты, Лёша, из гнойной! – слегка вызверился Саша. – При чем тут гнойная-то?

      – Ну она же все тебе глазки строит, вот я и подумал… – стал оправдываться тот.

      – Подумал он… Нет. Катя.

      – Саша, знаешь что! – возмущенно воскликнул Алексей. – Говори нормально, в конце-то концов!

      – Лёш, помнишь, я тогда в общаге две недели пил, когда перед пятым курсом к тебе переехал?

      – Да уж как не помнить, дружище! – ответил тот. – Кое-как тебя из запоя вывел. Чуть до абстиненции не допился…

      – Так вот, Катя, – перебил его Корольков, – это та самая девочка, из-за которой я тогда…

      – А-а-а… – дошло до Румянцева. – Та самая?