Демон и Кикимора. Анатолий Матвиенко

обтекателя. С вторым и третьим проще, когда самолёт стоит на земле. Колёса шасси убираются в проём между двигателем и турбонагнетателем, на аэродроме доступ открыт, именно через него протиснулся к электрике диверсант.

      – Шпион? Абвер? СД? Звание? Должность? Шпрехен зи дойч?

      – Сам ты – шпрехен зи дойч, – обиделся нечистик. – Мы – коренные англичане. Исконный народ. Жили до людей. Вот вы – понаехали, шумите, гадите где ни попадя, блюёте на траву, ссыте на кусты, песни похабные распеваете…

      Говорил он на вполне сносном английском, только шепелявил беззубой слюнявой пастью. То есть обританился. Не верю, что коренные жители острова величали его Англией до норманнского завоевания и прочих исторических казусов многовековой давности. Но – пропустим мелочи.

      На зов Самося подошёл Франек, вылупился на аборигена.

      – Самось! Это что ещё за зоопарк?

      Тут уже обиделся наш домовик.

      – Ничога ён не заапарк. Падобны да мяне. Боггартам кличуць.

      Я поманил всю компанию поближе к ангару. Если кто увидит нас с Франеком, увлечённо разговаривающих с пустым местом, поход к мозгоправу обеспечен.

      Под прикрытием стены из ребристого металла я сам прихватил боггарта за тощее слабое плечо. Самось, пусть ростом не выше, массой и силёнкой превосходил англичанина в разы.

      – Сколько вас? Почему именно в наш самолёт полезли?

      Тот замкнулся, словно легендарный партизан на гестаповском допросе, с гордой миной на упрямой физиономии. «Цвёрда трымаўся юнак на дапросе, тоячы словы і думкі свае», стих Аркадия Кулешова, это я выудил из памяти Андрея, после чего показал лысому Гестапо реальное, сильно стиснув пальцы. Под ними хрустнуло. Жестоко? Да! Но куда хуже будет, если из-за проделок его племени у «Кикиморы» откажут движки над Германией.

      – Андрэй, дазволь мне, – вмешался Самось, перехвативши роль доброго полицейского. – Як зваць цябе, боггарт?

      – Сэмюэль, – тот хлюпнул носом, мало уступающим размером шнобелю домовика.

      – Вось. Тёзка. Сэмюэль у ангельцев – што Самось у полешуков.

      Кидая косые и полные ненависти взгляды на меня и на Франека, боггарт постепенно разговорился. Сказал – он одиночка, но шустрят и другие. Каждый сам себе указ.

      – И никто вам не авторитет? – усомнился я.

      Тот несколько раз шумно вздохнул, потом признался: разве что королева прикажет.

      – И где живёт её величество? – я уже смекнул, что речь совершенно не о королеве Великобритании, ибо ей правит косноязычный король, эпоха Елизаветы Второй далеко впереди.

      – В Хартфордшире. Её поместье милях в пяти к западу, называется Кингз Хилл. Не надейся. Не будет она разговаривать с короткоживущим.

      Я снова взял задохлика за плечо, и тот перекосился – не от боли, а от её ожидания.

      – Значит, так, Сэмюэль. Тебе самому сколько лет?

      – Больше пяти сотен! – он намеревался сказать это гордо, но глаза по-прежнему испуганно косили на мою руку, стиснувшую его многострадальную конечность.

      – Совсем