Девочка Грома. Любовь – ненависть. Татьяна Тэя

от слёз носом. – Ни черта не будет хорошо!

      – Будет. Обязательно будет, – мягко убеждает, продолжая свои поглаживания, и я расслабляюсь.

      А потом его пальцы вдруг ныряют за ворот футболки и с силой дёргают. Мне больно, ткань трещит, впиваясь в нежную кожу, испуганно кричу, пытаясь сесть. Но ладонь Юры опять отправляет меня в горизонтальное положение.

      Господи, что происходит? Как же я настолько потеряла бдительность?

      Глава 2

      Я машу руками, пытаюсь отбиться, но что я могу? Он держит крепко. Ещё и ухмыляется.

      – Отлично…

      – Что отлично-то?!

      – Тихо!

      – Ты мне одежду порвал.

      – Не целку же, – усмехается, а краснею.

      Позорно так, становлюсь цветом, как свёкла, как плотные алые шторы этой комнаты.

      – Или там уже нечего рвать?

      – Иди в зад! – реагирую молниеносно, отпихивая его руку, внезапно вернувшуюся к мягким поглаживаниям моих волос. – Не твоего ума дело!

      Громов усмехается.

      – А как же твои обещания? Юра, я ваша навеки?

      – Я была не в себе! Забудь! Сколько мне было? Шестнадцать?

      – Что-то рано на тебя склероз напал, не так много времени прошло. Два года?

      Ну да, мне уже восемнадцать, а ему двадцать три, и между нами пять лет разницы, два года его армии, шатаний непонятно где и гигантская пропасть предубеждений.

      Он всегда был дерзким и резким, а теперь стал откровенно опасным. У меня мурашки от его взгляда. Никогда не понимала, что у него на уме. А слова, вылетающие из него… Что делать? Как их воспринимать?

      Громов поднимает вверх руки, потягивается, затем массирует, видимо, уставшую шею. Его русые волосы коротко стрижены, а когда-то он носил чёлку и выбривал молнии на висках. Гром и молнии, блин!

      – За футболку прости, – усмехается, – надо же местным показать, что я воспользовался своим приобретением по назначению. Не переживай, я тебе новую куплю. Футболка – не целка, восстановим.

      Хочу врезать ему по роже, молниеносно сажусь, пытаясь выцарапать ему глаза за гадкие слова, но Юра ловит мои руки одной своей ладонью и пинком отправляет обратно лежать на спине.

      – Ты, чё, завелась? Выдохни, рядом со мной безопасно. И подвинься, я тоже прилягу. Но сильно не расслабляйся. Будешь задом своим елозить, передумаю. Воспользуюсь тем, что купил. Ещё не решил, что с тобой делать, девочка.

      Он устраивается с краю, лежит, заложив руку за голову, а я жмусь к спинке дивана, свернувшись в клубок. Сколько мы тут будем? Наверное, столько, сколько он сочтёт нужным. А дальше? Бросаю короткий взгляд в его сторону. Как он будет меня отсюда выводить?

      Юрка достаёт сигарету, прикуривает, пуская кольца дыма в пространство. Словно заворожённая смотрю на ровные «бублики», которые он выталкивает изо рта силой дыхания. Они поднимаются к потолку, становясь шире и шире, пока не теряют форму, матовой дымкой расплываясь над нами.

      Я не пойму, сильно ли изменился Громов? Мы не виделись два года с хвостиком. Знаю, что он вернулся из армии и уехал в Питер. Когда навещал отца в Ломоносове, старалась держаться