Корни. О сплетеньях жизни и семейных тайнах. Кио Маклир

друг с другом. Восемь не связанных родством, объединенных только шапочным знакомством организмов, полагавших «маленькие цветочные радости» свидетельством неуязвимости вечно вращающейся Земли, недремлющей перед глобальной угрозой коричневой чумы, апокалиптическими новостями о потопах, ураганах и неминуемом экологическом коллапсе.

      Чем дольше мы оставались в лесу, тем сильнее я ощущала погруженность в ритм жизни деревьев, теряя счет дням и часам. Я закрывала глаза и тихо стояла, прислушиваясь к потрескиванию гнущихся ветвей, стараясь представить себе скрытые коммуникации грибниц и корневых систем, распространившихся, будто вселенная, по всему подземному миру. Я хотела вникнуть в работу невидимых подземных сил, в то, как грибные гифы и расползающиеся корни передают во все стороны глубоко в почве сигналы бедствия и предложения образовать связи.

      Художница привела нас к себе домой и угостила японским зеленым чаем. На подносе, который она принесла и поставила перед нами, позвякивали маленькие чашечки. Она предложила нам сесть на пол, на подушки рядом с проектором.

      Одно время, сказала художница, она делала отпечатки растений, используя метод фотографии в электромагнитном поле и эффект Кирлиана. Получались как бы оптические изображения листьев, наподобие лучистых заряженных солнц с пылающими, светящимися краями.

      Ее замыслом было визуализировать связи и взаимоотношения между растениями, когда между ними возникает близость. «Мы увлеченно исследуем внутреннее строение всего на свете с помощью высоких технологий визуализации, – пояснила она. – Но когда мы увидим связи в действии и что на самом деле исходит от каждого живого организма, произойдет настоящая революция».

      Ее задачей было изучить границы материального мира. С чего начинается и где кончается вещество? На этих ее словах я вдруг задумалась о том, какое ничтожное расстояние отделяет мою кожу от кожи моих соседей. Наши колени почти соприкасались. Волоски шевелились. Я представила себя в ореоле дрожащей световой каймы. Я подумала о наших аурах, разлетающихся в разные стороны и сталкивающихся вопреки смешной иллюзии самодостаточности.

      Электромагнитное излучение было очень мощным, сказала художница, из-за чего у нее развился рак. Тут я поняла, что она носит парик. Кто-то спросил, намерена ли она прекратить работу со световыми полями, и она ответила отрицательно. Можно было бы уменьшить риск, но с покорностью получившей дозу радиации Марии Кюри она решила, что это было необходимой платой за исследования. Она видела своей миссией изменить застывшую картину мира, выстроенную по законам картезианской логики. Только за счет опасных частот, токов и радиоволн можно было размыть границы древней истории и доказать, что биологическое вещество не упаковано в запечатанный сверток, а напротив – изменчиво и проницаемо.

      Для того чтобы зафиксировать нечто недоступное человеческим органам чувств и получить доказательства