Шалопаи. Семён Данилюк

лисьим воротником, она бойко размахивала списком номеров.

      И тут магазин открыли. И – все, с рёвом, криками, ринулись разом. Кто-то смял, кого-то оттёрли.

      Баба Шура попыталась перегородить собою вход. Острый локоть врезался ей в зубы, отбросив к перилам. Клацнув, она осела. Вытащила разбитую вставную челюсть, попробовала соединить и – зарыдала. Смятый, бессмысленный листок с номерами валялся рядом.

      Образовался бурун: из магазина принялись выбираться всклокоченные, победно трясущие стеклянной добычей люди. В узком проёме они сталкивались с прущими внутрь. Матерная ругань клубилась над крыльцом, будто гром, предвещающий грозу. В воздухе запахло дракой.

      Из подсобки вышел Фома Тиновицкий. Увидел Клыша, ощерился, широко развёл руки, приобнял, окатив крепким духом.

      – Здорово, кровавый!

      – И вам, байкерам, безаварийной езды.

      При слове «байкеры» Фома досадливо поморщился. Ткнул в крыльцо, на котором как раз начинался мордобой.

      – Что? По мозгам?

      – Никогда бы не подумал, что трезвость так омерзительна, – Данька повёл плечами.

      – Накатим за встречу? – предложил Фома. – Я тут коны держу.

      Он щелкнул пальцами в сторону одной из старушек, и та понятливо устремилась в подсобку.

      Клыш отрицательно мотнул головой, – настроения распивать за углом у него не было.

      Но пьяненькому Фоме, похоже, не терпелось выговориться.

      – Алия-то моя замуж вышла, – сообщил он. – Муж завидный, не мне чета. Одних брюк, говорят, в шифоньере с десяток пар. И все без бахромы. Мигом с Харисом сторговались.

      Он икнул.

      – С геофаком что? Завязал с мечтой?

      Фома горько скривился.

      – Какой уж геофак? Будто сам не видишь? И регаты с ралли там же. – Сам заметил, что выговорилась двусмыслица, но отвлекаться не стал. – Знаешь, Данька, махну с утра – вроде, в душе развиднеется и сразу – мечта на горизонте. А потом опять хмарь так накатит, – кажется, разогнал бы байк под завязку и – в какую-нибудь фуру – лоб в лоб! Чтоб ничего больше. А дабы не разогнать, накачу ещё стопарь-другой – и опять в нирване. Такая вот ныне моя мечтательная география.

      – А без пития никак?

      – Почему никак? Запросто, – Фома ухмыльнулся. – Но вот если выпил, остановиться не могу. Тормозную систему закачать в организм забыли… Я тут место на кладбище для себя откупил, – сообщил он неожиданно. – Кладбищенским с выпивкой подсобил. А они в ответку – место персональное. Боковая аллея, недалеко от входа, березка рядом. И недорого. Подумал – чего тянуть? Как полагаешь – не прогадал?

      – Прекрасный выбор, – одобрил Данька.

      Он сочувствующе потрепал приятеля по плечу и побрёл из переулка. На углу обернулся. Фома стоял, покачиваясь и широко расставив ноги, – как прежде, на яхте в сильную волну. Сплёвывая, наблюдал за магазинным крыльцом, где мордобой уж перерос в массовую драку.

      «Пожалуй, это будет кровопролитней, чем взятие Зимнего», – Клыш сцыкнул.

      Хлынул пронизывающий, гонимый северным ветром дождь с градом. Клыша, в лёгкой ветровке, мигом слепило с одеждой. Он припустил