Перестройка как русский проект. Советский строй у отечественных мыслителей в изгнании. Александр Ципко

исходные противоречия самого процесса декоммунизации национальной экономики. Но невозможно за несколько поколений вперед предвидеть трансформации и видоизменения, происходящие в самой коммунистической идеологии, в сознании, строе души советского человека, рожденного Октябрем. И это еще одно подтверждение того, что логика развития души не совпадает с логикой развития экономики.

      В самом деле, ни один из русских мыслителей, даже Иван Ильин и Георгий Федотов, которые умерли уже в 50-е, не смогли предугадать ни идеологию, которая сметет с лица земли советскую систему, ни субъектов ожидаемой ими до конца жизни антикоммунистической революции. Вот почему в данной работе я уделяю много внимания исследованию мировоззрения основных субъектов нашей антикоммунистической революции.

      И Николай Бердяев, и Петр Струве, и Иван Ильин, и Георгий Федотов рассчитывали, что у нас все будет по правилам, что возрождение белой идеологии, то есть национального православного духа опрокинет коммунистическое мировоззрение, что иначе как под белыми, в широком смысле этого слова, знаменами русские люди не пойдут на штурм советской системы. Самое главное, все они, русские мыслители в изгнании, мечтали о сознательной, осмысленной, духовно и идейно запоздалой антикоммунистической контрреволюции. Они знали и понимали, что с исторической точки зрения советская система, и прежде всего советская экономика, нежизнеспособна, является тупиковой, и что рано или поздно эта система рухнет именно под напором собственных проблем. Все они, даже самый воинственный и непримиримый антикоммунист Иван Ильин, понимали, что рассчитывать на второе издание Белой гвардии, на массовую вооруженную борьбу с коммунистической властью не приходится. Они видели, что на самом деле их вера в будущее духовное возрождение России имеет малое отношение к тому, что на самом деле происходит в большевистской России. Георгий Федотов первый увидел то, что до сих пор не может осознать посткоммунистическая элита: сталинская коллективизация убивает не только исходную материальную и духовную основу русской нации, т. е. русское крестьянство, но и будущее России. «Все, – писал в 1932 году Георгий Федотов, – совершается силою новой опричнины: нагнанных из города чиновников, красных преторианцев ГПУ да кое-каких подонков деревенской голытьбы. И становится страшно: удастся ли! То есть не «построить социализм», а разрушить все живые силы крестьянства, обратить его в рабство, без хозяйственной воли, без быта, без Церкви, без России. Сейчас решается судьба России – быть может на столетия. Если народ не отстоит себя в этой последней борьбе, значит, он перестанет быть субъектом истории… Жестокие сомнения закрадываются в сердце».[57]

      Все русские мыслители, находящиеся в изгнании, видели и понимали, что смысл контрреволюции в России будет состоять в росте свободы, в освобождении от коммунистической опеки на работе, в мыслях и даже в формах отдыха у себя в доме. И здесь их мысль двигалась в рамках

57

Г. П. Федотов. Судьба и грехи России. Издательство «Даръ», М., 2005. С. 231.