Роман в Костромской. Владимир Платонов

самой причине, по какой исчезло масло в Луганске. Не стало коров. Те редкие смельчаки, что коров не продали и всеми правдами, и неправдами добывали корма, не могли продать на сторону ни литра, всё было расписано по соседям по списку, по тем, у кого были дети. На остальных молока не хватало.

      …колхозные фермы страну не залили молоком, поголовье скота и там сократилось. Скупленный у колхозников скот увеличил начально колхозное стадо, но кормов-то на всех не было заготовлено, и стали колхозные коровушки ноги помаленьку протягивать наравне с вновь обобществлённым скотом. Вместе с этим без молока остались перерабатывающие заводы, даже наш старый знакомый, костромский маслосырзавод, раньше не знавший никаких перебоев, сейчас был закрыт Очередная выходка остолопа, поддержанная мудрым Политбюро (Президиумом ЦК в те

      времена) и всеобщим одобрением местных вождей и покорных запуганных масс, их всеобщими аплодисментами, обернулась новыми тяготами для людей.

      …Но чёрт с ними, с Хрущёвым и всеми прихлебателями его – вариться в смоле им в адских котлах!.. А мы с вами вернёмся к себе на Кубань. На речку Псефирь.

      …Хата Любина стояла внутри огороженного двора торцом к улице, за ней полого спускался к реке огород, засаженный сплошь почти кукурузой с фасолью, обвивавшей высокие стебли. Узкая полоска густого кустарника отгораживала огород от неширокой речушки, глубиной не выше колен и с липким илистым дном. Речка тихо текла, увлекая с собою нескончаемую плёнку зелёной лягушачьей икры, покрывавшей её от края до края.

      Купаться в такой речке нельзя: мелко, грязно, противно. Ходить же за двести метров к обрыву, где на изгибе реки вымыло большую промоину, бывало, нырнёшь, – дна не достанешь (мальчишки в неё, оттолкнувшись с обрыва, летели вниз головой), мне было лень.

      …я подумал, подумал… и выход нашёл. Недаром же говорят, что лень – двигатель технического прогресса.

      …Я вбил колья в податливое вязкое дно от берега к берегу с обоих концов огорода. Те, что в верх по течению – оплёл плавающим жгутом из прутьев с соломой, он задерживал всю икру до единой икринки. Вода ниже неё в реке очищалась. Нижние (по течению) колья послужили основой плетня, плотного от самого дна и более чем на метр выступавшего из реки. Получилась запруда. Вода в «пруду» быстро поднялась до груди – берега были крутые, – и я мог свободно в нём плавать. Наплававшись всласть, я убирал верхний жгут, чтобы сплавить пласт зелёной скопившейся массы, и, погревшись на солнышке, шёл в хату обедать и спать.

      По вечерам было мне одиноко и скучно, и я начал ходить в костромскую церковь, где ещё богослужения шли, когда я в последний раз уезжал из станицы. Сейчас, после новых хрущёвских гонений, в бывшей церкви, лишённой иконостаса, креста, устроили клуб. И вечерами, когда совершенно темнело, ежедневно там были танцы. Хотя, по мне, лучше бы устроили танцплощадку на улице.

      Ровесников