SINCERA. Если это сон, не буди меня. Катерина Вердз

воскликнула я, убирая прядь волос, которая упала на лицо под порывом ветра. – И точно, как я раньше не догадалась.

      И тут я задумалась. Любовь к Шекспиру, «Рождение Венеры», ризотто и даже эта бутылка красного итальянского вина, что он так бережно держал в руке, – всё это могло быть только с итальянцем.

      – А акцент? – вслух сказала я, прервав свой мысленный поток. – Я не заметила сильный итальянский акцент.

      Определённо акцент присутствовал в речи, но я совершенно не могла распознать его.

      – Мне было девять, когда родители уехали из Италии. – Он с грустью задумался, продолжая шуршать гравием под ногами.

      – Интересно, как это – понимать два языка?

      – Три. Ещё латинский, – подмигивая, сказал он.

      – Латинский? Нет-нет-нет, это не считается, – рассмеялась я.

      – Чем тебе латинский не иностранный язык? Между прочим, один из самых древних языков!

      – Да, он настолько древний, что его все забыли и никому он не нужен.

      – Ну здесь ты неправа, детка.

      «Опять детка, – подумала я и закатила глаза от гнева. – Ну всё, с меня хватит!» Только я хотела напомнить ему своё имя, как Массимо произнёс:

      – Ira odium generat, concordia nutrit amorem, Sofia.

      На моём лице нарисовался вопрос, на который тут же последовал ответ:

      – Гнев рождает ненависть, согласие питает любовь. Вот видишь, мы с тобой уже говорим на латыни, ну и, к слову, врачам латинский также необходим.

      – Так, значит, ты врач?

      Я уже было обрадовалась такой замечательной новости. Наверняка он знает, как я сюда попала и где мой телефон с документами. Главное, как бы мне побыстрее устроить выписку из медицинского учреждения под странным названием «Вилла». Хотя с каждым шагом и новым открывавшимся видом это название уже не казалась таким странным. Всё до мельчайших деталей в духе древнеримской виллы.

      – Нет, я просто цепляю цыпочек, – на ходу бросил Массимо.

      – То есть я цыпочка, по-твоему?!

      Я резко остановилась.

      Мои щёки налились румянцем от ещё большего гнева. Если «детку» я ещё могла как-то вытерпеть. Но чтобы какой-то парнишка назвал меня «цыпочкой» – это было уже слишком.

      – А по-твоему, я тебя цепляю?

      Он повернулся ко мне, и солнечный свет озарил его лицо. Мы стояли друг напротив друга посреди аллеи, кругом только ажурная листва деревьев, тихий шелест веток и сочные краски жизни. Я рассматривала его без чувства неловкости.

      Массимо имел выразительные итальянские черты. Наконец-то я заметила римский нос: отчётливая переносица, а кончик немного скошен к низу. Он придавал лицу мужественности и немного суровости. Я стояла молча, не в силах что-то сказать. Этот парень поражал меня одновременно своей наглостью, интеллектом и харизмой. Что-то в нём было магнетически таинственное и увлекательное. Я невольно улыбнулась. Не знаю, как он это сделал, но мой гнев уже испарился.

      – У тебя веснушки, – неожиданно Массимо сменил тему и улыбнулся. И его ярко выраженные морщинки