Иловайск. Рассказы о настоящих людях (сборник). Евгений Положий

(Кабан не знал, как относиться ко сну, но для себя называл всех так, как услышал ночью), закинув руки над головой, будто действительно спал. Его детская кожа местами потрескалась и посинела, лицо распухло, но от этого стало еще невиннее и беззащитнее. Кабан попытался представить, какого цвета у Артемки глаза, как он говорит, как смеется, как играет в футбол, как ходит с отцом на рыбалку и охоту… Здесь воображение Кабана запротестовало, он не хотел представлять ребенка с оружием в руках. Нет, он не стал пацифистом, и его желание воевать и уничтожать врагов никуда не пропало, невзирая на все неприятности, которые обрушились, однако что-то новое возникло в душе, и он очень хорошо это ощущал и осознавал.

      Сергея Петровича и Александра Павловича, обеих старичков, забрали с утра на четвертый день. Привычно зазвенели ключи, загрохотали в тамбуре ботинки работников похоронки, зацокали каблуки, открылась дверь, и в вагон вошли синие больничные штаны и длинное темное платье, под которым угадывались молодые стройные крепкие ноги.

      – Я за дедушкой, – сказали ноги.

      – Как фамилия? – попытались спросить сухо, но не смогли, синие больничные.

      – Демидов Сергей Петрович.

      – Год рождения?

      – Тысяча девятьсот двадцатый.

      – Пожил ваш дедушка!

      – Да, три войны прошел.

      – Три?

      – Ну, да, три: финскую, Отечественную и японскую.

      – Девятьсот пятого? – попытались пошутить синие больничные.

      – Давайте к делу, – темное платье и длинные молодые ноги не оценили шутки. – Мы с главврачом по телефону договаривались, что привести дедушку в порядок можно прямо тут. Я только приехала, всего на один день, тут заниматься похоронами особо некому, так что мы быстро домой, попрощаться, а потом сразу на кладбище.

      «Только не это, – подумал Кабан, – ни кашлянуть, ни… Где они будут это делать?»

      – Ну, не знаю, насколько будет удобно, здесь запах не очень, сами чувствуете – кондиционер не работает, исправить некому, а на холодильник у больницы денег нет… – как-то неуверенно сказали синие штаны. «Волнуются. Что-то не похоже на них», – отметил Кабан.

      – У меня тоже нет. – Темное платье не было настроено на долгие разговоры.

      – Чего нет?

      – У меня тоже – на ремонт кондиционера и новый холодильник для вашего вагономорга – денег нет, – уточнило, раздражаясь, темное платье.

      – Но благотворительный взнос…

      «А, вот почему синие брюки заикаются – денег хотят», – смекнул Кабан.

      – Сколько?

      – Да ради бога, это же благотворительный взнос, кто сколько даст. Обычно дают триста.

      – Гривен? – уточнило платье.

      – Ну, пока не рублей, – уточнили синие больничные.

      Платье щелкнуло сумочкой и отдало деньги, синие больничные заискивающе