Собрание стихотворений. Роман в стихах (сборник). Марлена Рахлина

все сидим, все сидим, все гадаем,

      что завтра отнимут? А мы отдадим!

      Только обратим внимание: здесь ни печали, ни скорби. Есть скорее самоирония, пожалуй, и трагическая, но беспощадная к тем, кто, будучи погруженным в тоталитарное болото, уже едва ли не смирился со своей участью и поэтому уже ни к чему и не способен, безволен, бесхребетен. Об том могла бы быть и скорбь. Но разве она вызвана, разве названа?

      С трудом многопудным рифмуется у М. Рахлиной многотрудный друг. Боль за себя перенести можно. Скорбь мировую, сразу за всех – тоже. Нестерпимее всего боль за близкого, родного по духу, за друга. Друг потому и именуется многотрудным, что столь трудна эта боль.

      Я боли больше видеть не могу:

      позволь, остановлюсь, позволь, устану.

      Плыви, мой друг, плыви, а я отстану.

      Плыви – я посижу на берегу.

      Плыви по морю боли, милый друг.

      Позволь, усну. Позволь, глаза закрою,

      позволь, умру. Позволь, в песок зарою

      я голову, и пусть оглохнет слух.

      У серых стен я молча посижу.

      Плыви, мой друг, плыви по морю боли.

      Не оглянись – и выплывешь на волю,

      а я тебя глазами провожу.

      Не чаю я, как душу мне спасти.

      Отчаянье отваге не помощник.

      Прости меня, что в этот час полнощный

      я шлю тебе последнее прости.

      Плыви – а я опять вернусь на круг.

      Плыви – не мне учить тебя неволе,

      так срамно мне, но я не в силах боле.

      Плыви по морю боли, милый друг!

      Это одно из самых эмоционально обнаженных стихотворений М. Рахлиной – здесь она прямо называет боль болью, слабость слабостью, отчаянье отчаяньем, стыд стыдом. Тут крайняя точка, тут предельно катастрофическая ситуация, и ужас в том, что состояние катастрофы охватывает здесь весь внутренний, весь поэтический мир. Именно отсюда она должна была начать выплывать на волю.

      Многотрудность бытия – это еще не всё, что тяготило ее. Кроме этого, было еще ощущение присутствия где-то рядом того, что не сбылось, что хотя бы теоретически было возможно, что было настоятельно необходимо – и не состоялось. Среди прочего здесь то, что так значимо для каждого поэта:

      Бьется в воздухе горсточка пыли

      с переплетов неизданных книг.

      Есть тут и еще одно: не реализованная линия судьбы из-за вынужденной разлуки с родным и любимым городом. Это долгие годы тревожит печалью по утраченному, скорбью по несбывшемуся, впрочем, как обычно не названным:

      И стоит знаменитый, воспетый

      гордый город, туманом одетый,

      под ветрами холодных морей,

      без защиты стоит, без покрова

      моего безымянного слова,

      неуслышанной песни моей.

      Насколько мучительно это внутреннее раздвоение, когда в сознании рядом с реальным маячит несбывшееся, становится ясным из стихотворения «Не я»:

      Нет, то была не я, не я!

      Не я глазами колдовала,

      не я