Проклятие палача. Виктор Вальд

все сложнее. Брошенные в порту Сплита гребцы молчать не станут. К тому же им не заплатят вообще никаких денег. Будут жалобы в сенат Венеции и герцог об этом знает. И все же он идет на этот неприятный шаг. Значит, есть тому причина.

      – А еще Пьетро, придется не поскупиться на приличные одежды для двух юных девушек, кормилицы и порученного ей младенца. И еще… Расходы. Проклятые расходы. Что еще нужно благородным девушкам? Зайди к Гершу на портовой улице. Ну, ты знаешь. Пусть он все подберет.

      – Герш больше не даст без денег.

      Джованни Санудо поморщился и отцепил от пояса увесистый кошель.

      – Расходы. Проклятые расходы.

      Пьетро Ипато сглотнул слюну. Если герцог платит Гершу, то он замыслил что-то невероятное и очень стоящее.

* * *

      Гудо повернулся на бок. Уголек внутри живота уже не жег его внутренностей. Режущая боль других ран притупилась, расслабляя изрезанные мышцы. Этому нельзя было не радоваться. Вот только…

      Мужчина в синих одеждах приподнялся и с нарастающим беспокойством осмотрел свое временное убежище. Через мгновение он застонал. Ни Аделы, ни ее ребенка, ни девочек в тесной коморке не было. Их, как и в последние три ночи, вывели подышать морским воздухом, хотя и за стену, но все же прочь от просмоленных канатов, кислого от пота и крови матраса, от прелых мешков с зерном и всякой всячиной. Вывели. И они не вернулись. Их не вернули.

      Гудо заскрежетал зубами. Беспокойство быстро сменила тревога. Та уже была готова уступить свое место отчаянию.

      Необходимо было подняться. Там, за дощатой дверью, и только там, он мог и должен был узнать, где его родные и любимые. Что с ними? Не угрожает ли им опасность? Не брошены ли они людскими пороками на эшафот оскорблений и унижений? Оберегает ли их Господь, когда временно это не под силу раненому Гудо?

      Тяжело дыша и обливаясь потом, раненый приподнялся, спустил ноги на доски пола и мотнул своей чудовищной головой. Нестерпимо захотелось воды. Холодной до синевы и бодрящей, как крепкий эль. Такой, как испил Гудо в швейцарских Альпах в своих недавних странствиях. Но, ни воды, ни обычно приносимой поутру пищи, ни тех, кому предназначалась эта пища, ни даже их вещей, ни мешков самого господина в синих одеждах, ничего не было.

      Гудо засыпал счастливый и умиротворенный. Проснулся несчастным и обессиленным от рвущей душу тревоги. Он расслабился. Он позволил дать себе слабину. Он просто уснул, как требовали его раны. Его сердце не почувствовало подступающей беды.

      Вырвать из груди это самое сердце и спросить его – почему? Шагнуть за проклятую дверь и спросить людей – почему? Поднять взор к небесам и спросить Господа – почему? А главное – за что?

      Гудо с трудом ступил шаг и толкнул дверь.

      Яркое солнце безжалостно ослепило мужчину в синих одеждах. Опираясь левой рукой о косяк, Гудо тут же заслонился правой от щедрот небесного светила.

      – День начался с приятного события.

      – Поздравлю Юлиан Корнелиус. Ты не только вытащил беднягу с того света, но и удивительно