Когда цветет полынь…или Побег в никуда. Марат Муллакаев

говорят, что когда рождается человек, то на небесах одновременно загорается и его звезда – звезда счастья.

      Проснулся я в хорошем настроении, как будто и не было вчерашних волнений. Рядом, свернувшись калачиком, спал Данис. Зухра возилась у костра. Увидев меня, она улыбнулась.

      – Иди, умывайся, завтракать будем. Данис еще спит?

      – Поспишь тут с вами, – послышался недовольный голос из шалаша. – Полежать бы еще минут шестьсот на перине…

      – Чего захотел! Может, тебе завтрак в постель подавать? – отозвалась девушка. – Марш умываться!

      Утро выдалось солнечное и теплое. Закусив остатками вчерашнего ужина, мы убрали все улики нашего пребывания. Разобрали шалаш, залили костер и тронулись в путь. Мы уже не обсуждали, куда нам идти. Раз решили, значит двигаемся по прежнему маршруту. Делай, что должен, будь, что будет.

      Лес заканчивался. Не теряя из виду речушку, которая должна нас вывести на Ольховку, затем на Акбирды, откуда пойдет дорога на пристань, мы свернули на кукурузное поле. Хотя стебли еще небольшие, доросли всего до нашего пупка (и в случае чего, не спрячешься), но мы упрямо шли по нему. Заканчивалось одно поле, отдыхали минут десять в посадке, а затем шли дальше. Через четыре часа ходьбы по кукурузному полю даже Зухра не выдержала, начала ворчать: «Они, что, зимой силос будут жевать, что ли?». – «Самого Хрущева кормить бы каждый день этим сырым кукурузным хлебом!» – поддержал ее Данис, видимо, вспомнив детдомовский хлеб. Мне тоже надоели эти однотипные поля. Хотел пить и есть. Поэтому сказал: «Я бы сейчас слопал целую буханку, пусть даже кукурузного сырого хлеба».

      – Хорошо, – согласилась Зухра, – дойдем до посадки, поедим. У меня еще есть несколько кусочков.

      Ноги, исхлестанные листьями кукурузы, начали гореть, когда мы дошли до посадки. Устало упал под тополь. Кушать уже не хотелось, только пить. А мы еще на той посадке опустошили фляжку. Зухра демонстративно достала из своего рюкзака бутылку воды. Пробка из бумаги промокла, но сохранила больше половины жидкости. Немного покопавшись в волшебном мешке, она извлекла кусочки хлеба и три печеные картофелины, завернутые в тряпочку.

      – Утром, когда вы спали, на углях испекла, – объяснила она, увидев наши удивленные взгляды.

      – Я думал, мы вчера всю картошку съели, – растянулся в довольной улыбке Данис.

      – У нас их было девять штук, я только одну использовала для ухи. Так что мы вечером сможем сварить еще, если наловите рыб.

      Я был готов расцеловать нашу повариху, но вместо меня это сделал Данис. Он обнял ее за плечо и хотел уже чмокнуть в щеку, но та отстранилась от него со словами: «Ты что, люди смотрят!».

      – Видел вчера, как вы целовались, – выпалил я, введя их обоих в краску.

      Хотя, по правде говоря, это он попытался ее поцеловать, но она успела отпрянуть от него.

      Данис показал мне кулак, а Зухра поспешила сунуть мне в руки картошку со словами: «Держи, шпион!».

      Немного подкрепившись, мы тронулись в путь. Местность начала меняться. Равнина постепенно исчезла, уступив изрытым вешними водами