Ничего они с нами не сделают. Драматургия. Проза. Воспоминания. Леонид Зорин

Подумаешь, горе!

      МЕССАЛИНА. Один нос на лице…

      ДИОН. Хватит и одного.

      МЕССАЛИНА. На ночь я натру тебя настоем из сухих трав. (Помолчав, не без кокетства.) Дион, а я очень изменилась?

      ДИОН. Увы, ничуть.

      МЕССАЛИНА. Грубиян ты, хоть и поэт.

      Пауза.

      Смотри-ка, кто-то идет.

      ДИОН. Что тебе до того?

      МЕССАЛИНА. Все-таки интересно.

      Показывается человек в плаще, наполовину скрывающем его лицо. Он ступает осторожно, поминутно озираясь.

      ПРОХОЖИЙ. Вот дом, в который, должно быть, редко заглядывают. Не можете ли вы приютить меня, добрые люди?

      ДИОН (не оборачиваясь). А кто ты такой?

      ПРОХОЖИЙ. Человек.

      ДИОН. Ого, как ты занесся. Да знаешь ли ты, что человек – это больше, чем цезарь?

      ПРОХОЖИЙ. Теперь знаю, Дион. (Отбрасывает плащ.)

      МЕССАЛИНА. Силы небесные?!

      ДОМИЦИАН (меланхолично). Да, это я.

      ДИОН. Не объяснишь ли, что все это значит?

      ДОМИЦИАН. Скрыться мне надо, дружок, вот какие дела. Исчезнуть, растаять, словно и не было меня вовсе. Луций Антоний Сатурнин, разрази его гром, может через два дня появиться в Риме. Сложная ситуация, братец ты мой, напряженная обстановка. Да и неблагодарных людей в наши дни развелось предостаточно – того гляди, получишь кинжал меж лопаток, а то и другую какую-нибудь неприятность. Мало ли охотников найдется отличиться перед Луцием за мой счет. Одним словом, приюти меня, друг, покамест гоняются за мной недоброжелатели. Людям известно, что был у нас спор, у тебя-то меня искать не станут.

      МЕССАЛИНА. Вот как ты заговорил, чудеса да и только! Выгнал моего мужа взашей и называешь это спором.

      ДОМИЦИАН. Женщина, каждый спорит как может.

      МЕССАЛИНА. Будь я Дионом, приняла б я тебя, как ты его принял, невоспитанный человек!

      ДОМИЦИАН (обидевшись). Дион, если ты хозяин в своем доме, прикажи ей не вопить так, точно ее плетьми стегают, – в Риме слышно!

      МЕССАЛИНА. Дион, если ты мужчина, не разрешай каждому встречному оскорблять твою жену!

      ДОМИЦИАН. Дион, сатирики лежачих не бьют. А в тебе, голубка моя, рассчитывал я найти больше участия. Что поделаешь, озверели люди, совсем в них теплоты не осталось.

      МЕССАЛИНА. Какое участие хотел ты во мне найти? Я семейная женщина.

      ДОМИЦИАН. Дион, заткни ей рот и объясни, что жена поэта должна что-то и днем соображать.

      МЕССАЛИНА (всплеснув руками). Бессовестный, откуда тебе знать, какова я ночью?!

      ДОМИЦИАН (с досадой). Прости меня, женщина, за то, что я тебя похвалил.

      ДИОН. Ну, тихо. Не пристало вам ссориться, как менялам на Большом Рынке. Оставайся, никто тебя не тронет. Мессалина, дай нам вина.

      МЕССАЛИНА (ворчит). Благодаря его милостям вина-то осталось на самом донышке. (Уходит.)

      ДОМИЦИАН. Терпеливый ты человек, приятель, что и говорить.

      ДИОН. Чтобы быть нетерпеливым, у меня мало возможностей. Ладно, Домициан, садись.

      Входит Мессалина с вином, кружками и сыром.

      МЕССАЛИНА. Лакайте его, не видеть бы мне вас обоих, беспутные. (Уходит.)

      ДОМИЦИАН.